"Николай Курочкин. Смерть экзистенциалиста" - читать интересную книгу автора

вскочил. Ему померещилось, что машинист специально включил прожектор, увидел
его и включил. Потом сообразил, что просто не видел этот свет из-за бугра.
Он уходил все дальше от города, не обращая внимания ни на усталость, ни
на холод, не чувствуя тела, вставал на колени перед каждым эшелоном и
кланялся каждому вагону...
И только когда небо заалело, понял, что ничего у него не выйдет и пора
кончать комедию.
Трус! Трус! Трус! Не смог! "Верняк" тебе нужен? Калекой боялся стать?
Боялся, что спасут и потом пальцами в тебя тыкать будут? Да если ты свободен
от всех и от всего, не все ли тебе равно, что будут о тебе говорить и
думать?
Нет, не все равно? Значит, липовый ты экзистенциалист. Значит, ты от
них зависишь, значит, ты не наедине с абсурдом, не один?
...Под малиновым небом по обочине шоссе, осыпаемый колючей трухой с
грузовиков, везущих с завода лилово-коричневую шлаковату, шел перепачканный
угольной пылью и мазутом парень и растерянно разводил руками. Он шел от
Красной Речки к городу, этот несостоявшийся покойник с тридцатью двумя
копейками в кармане, шел и думал, что он-то выжил, но взгляды его этой ночью
умерли. Он устал от "пограничной ситуации". Он абсолютно не
по-экзистенциалистски любит дышать, ходить, видеть, есть, спать, читать -
жить.
Жить...


Глава 15. ЗОЛА

Однажды в конце осени Четырин поехал в долгую командировку в Уссурийск,
помогать тамошним строителям в переходе на нормативный способ планирования.
И на заводике железобетонных изделий, почему-то пышно именующемся
"стройкомбинат No1", увидел странную компанию: у пропарочных камер
сгрудились человек семь-восемь студентов пединститута (парни подрабатывали
тут), слушая мужика, одних, видимо, лет с Четыриным. Мужик был небрит, алые
края век говорили, что и нетрезв, грязно одет и перепачкан золой. И опирался
на рукоятки поставленной на попа тачки. Он говорил, а студенты, кто с
иронией, кто с жалостью, кто удивленно, слушали.
- Мы кто? Мы - зола. Остывающая зола на обочине дороги. Знаете,
хозяйки на окраинах золу на обочины высыпают? Так и мы. Вроде еще горячие
внутри, хотя снаружи неприглядны, вроде и зажечь можем, а в самих гореть уже
нечему. От-го-ре-ли. Вот был у меня друг, холодный
философ-экзистенциалист...
Четырин пригляделся: да это же Вовка Саломатин! И рассказывает он о
себе. Ну-ка что он говорит?
В середине рассказа Саломатин вдруг замолчал, подняв голову к
мутноватому небу.
- Ну, а сейчас он где, ваш друг? - спросил очкастый парень в
стройотрядовской куртке поверх толстого свитера.
- Сейчас? Умер он. Нет экзистенциалиста, - сказал Саломатин. Поймал
взгляд Четырина и уже ему одному повторил твердо: - Нет его. Одна зола. -
И подняв тачку, покатил в дальний угол территории, к кочегарке.
- Чудной мужик, - сказал студент в стройотрядовской куртке. - Я как