"Олег Курылев. Убить фюрера " - читать интересную книгу автора

магистратуры, где он вынужден был отметить свое прибытие и оформить договор
о найме жилплощади?
- А кто? Что он сказал?
- Он спросил господина Флейтера. Сегодня он приходит уже в третий раз.
Каратаев накинул на плечи френч и вышел, пройдя мимо посторонившейся
Хельги.
Квартира была трехкомнатной с большой кухней, ванной, кладовкой и
длинным темным коридором. Муж хозяйки, военный полковой врач, жил где-то по
месту службы под Берлином и приезжал нечасто. Савва его еще не видел.
Хозяйка, фрау Хохберг, и две ее дочери - старшая некрасивая Эва и
восемнадцатилетняя (очень даже ничего) Хельга - занимали две комнаты в конце
коридора, а постояльцам - непременно одиноким мужчинам - сдавали небольшую,
но вполне прилично обставленную комнатку у самого входа, напротив кладовки.
В прихожей стоял человек лет тридцати пяти в мятом пальто грязно-синего
цвета с узким меховым воротником. Пальто походило на укороченную шинель
чиновника. На голове человека была старая меховая шапка.
- Вы ко мне?
- Именно к вам.
- Кто вы? Мы знакомы?
- Нет, хотя могли видеться и даже наверняка встречались.
Незнакомец говорил по-немецки со значительным акцентом. В его уверенном
голосе Каратаев заподозрил неладное. Хельга притихла в нескольких шагах
позади и вовсе не собиралась уходить.
- Что ж, снимайте пальто и проходите.
Когда пришелец уселся возле стола напротив Каратаева, тот разглядел его
получше. Усталое, плохо выбритое лицо, лоснящиеся от жира светло-русые
волосы, но в голубых глазах заметен блеск радостного нетерпения. Словно этот
человек наконец-то нашел то, что так долго и безнадежно искал.
- Так где мы могли встречаться? - настороженно спросил Савва. - Лично я
вас вижу впервые.
Незнакомец посмотрел на прикрытую дверь.
- В нашем ИИИ, например, - произнес он по-русски. - И вообще в
Новосибирске.
Видя, что хозяин комнаты молчит и только таращит на него глаза, он
закинул ногу на ногу и продолжил:
- Не стану вас интриговать, Савва Викторович, но скажу: попадись вы мне
неделю назад, убил бы вас на месте. Потом, вероятно, пожалел бы, но сначала
убил. Причем жестоко.
- За что? - совершенно механически и тоже по-русски спросил Каратаев.
- За то самое, о котором ты прекрасно знаешь. - Гость протянул руку,
взял" со стола нож и отрезал от лежавшей тут же колбасы толстый кусок. - Не
бойся, теперь я уже перегорел.
Колбаса стала быстро исчезать во рту пришельца.
- Ну? Чего молчишь? - спросил он с набитым ртом. - Давай, начинай
отпираться. Мол, никакой я не Савва, никакой не...
- Так вы оттуда? - перебил его совершенно обалдевший Каратаев.
- Оттуда, оттуда, - прошамкал незнакомец. - Твой современник и
соотечественник Вадим Алексеевич Нижегородский. Уж не обессудь. И дай-ка
чего-нибудь еще пожрать. Да принеси хоть чаю, что ли.
Чувствуя себя одновременно разоблаченным шпионом, пойманным беглым