"Астольф Де Кюстин. Россия в 1839 году (текст не вычитан)" - читать интересную книгу автора

чтобы, указав на болезнь, побудить умных людей пуститься на поиски лекарства" *.
Каков правитель народа,
таковы и служащие при нем;
и каков начальствующий над
городом, таковы и все, живущие в
нем.
Книга премудрости Иисуса, сына
Сирахова, ю, 2.



* Мы безуспешно пытались получить у автора согласие на публикацию многочисленных
анонимных писем, как бранных, так и хвалебных, которые он получает ежедневно, а также
многочисленных лестных отзывов, подписанных известными и почтенными именами. Но никто
не может запретить нам привести здесь отрывок из газеты "Пресс" от 31 октября, где
французский журналист ссылается на мнение английской газеты "Тайме": "i6 октября
российский император возвратился в Санкт-Петербург. "Тайме" утверждает, что вследствие
впечатления, произведенного в Европе последним сочинением г-на де Кюстина, русское
правительство решительно переменило обращение с иностранцами, приезжающими в Россию,
и русскими, желающими отправиться за границу; отныне и тем и другим будет предоставлена
самая большая свобода-- во всяком случае, на словах". Если этот пассаж ироничен, то отнюдь
не по отношению к нашему автору.
Париж, 15 ноября 1843 года


Предисловие
Жажда путешествий, которую я ощущал в своей душе от рожденья и начал
утолять уже в ранней юности, никогда не была для меня данью моде. Всех нас в
той или иной степени мучит желание познать мир, кажущийся нам темницей, ибо
мы не выбирали его своим пристанищем, однако я, пожалуй, не смог бы со
спокойной душой покинуть этот тесный мирок, не исследовав все его уголки. Чем
больше вглядываюсь я в свою тюрьму, тем краше и просторнее становится она в
моих глазах. Девиз путешественника -- видеть, чтобы знать, -- это мой девиз; я не
выбирал его, он подсказан мне природой.
Сравнивать образы жизни различных народов, населяющих землю, изучать их
манеру мыслить и чувствовать, отыскивать узы, связующие по воле Господа их
историю, нравы и облик, одним словом, путешествовать -- значит для меня
обретать неисчерпаемый запас пищи для любознательности, вечный источник
возбуждения для мысли; помешать мне странствовать по свету -- все равно, что
похитить у книжника ключ от книжного шкафа.
Но, как бы далеко ни заводило меня любопытство, семейственные
привязанности возвращают меня домой. Тогда я подвожу итог дорожным
впечатлениям и выбираю из своей добычи идеи, которые, как мне представляется,
было бы полезно сделать всеобщим достоянием.
Пока я ездил по России, душою моей, как всегда, когда я пускаюсь в
странствия, владели два чувства: любовь к Франции, заставляющая меня быть
суровым в моих суждениях об иностранцах и даже о самих французах, ибо
подлинная страсть не ведает снисхождения, и любовь к человечеству.
Уравновесить эти два предмета наших земных привязанностей -- отечество и род
человеческий -- вот призвание всякой возвышенной души. Совершить это