"Генри Каттнер. Лучшее время года" - читать интересную книгу автора

Выбираем лучшие. По данным наших специалистов, та осень в
Кентербери была самой великолепной осенью всех времен.
Вместе с паломниками мы совершили поездку к их святыне.
Изумительно, хотя справиться с их одеждой было трудновато.
А этот май - он уже на исходе - самый прекрасный из всех,
какие отмечены в анналах времени. Идеальный май
замечательного года. Вы, Оливер, даже не представляете
себе, в какое славное, радостное время вы живете. Это
чувствуется в самой атмосфере ваших городов - повсюду
удивительное ощущение всеобщего счастья и благополучия, и
все идет как по маслу. Такой прекрасный май встречался и в
другие годы, но каждый раз его омрачала война, или голод,
или что-нибудь еще. - Она замялась, поморщилась и быстро
продолжала:
- Через несколько дней мы должны собраться на коронации в
Риме. Если не ошибаюсь, это будет в 800 году от рождества
Христова. Мы...
- Но почему, - перебил ее Оливер, - вы так держитесь за
этот дом? И почему другие стараются его у вас оттягать?
Клеф пристально посмотрела на него. Он увидел, что на
глазах у нее опять выступают слезы, собираясь в маленькие
блестящие полумесяцы у нижних век. На милом, тронутом
загаром лице появилось упрямое выражение. Она покачала
головой.
- Об этом вы не должны меня спрашивать. - Она подала ему
дымящуюся чашку. - Вот, выпейте и забудьте о том, что я
рассказала. Больше вы от меня ничего не услышите. Нет, нет
и нет.

Проснувшись, он некоторое время не мог понять, где
находится. Он не помнил, как попрощался с Клеф и вернулся к
себе. Но сейчас ему было не до этого. Его разбудило
чувство всепоглощающего ужаса.
Оно наполняло темноту. Волны страха и боли сотрясали
мозг. Оливер лежал неподвижно, боясь пошевелиться от
страха. Какой-то древний инстинкт приказывал ему затаиться,
пока он не выяснит, откуда угрожает опасность.
Приступы слепой паники снова и снова обрушивались на него
с равномерностью прибоя, голова раскалывалась от их
неистовой силы, и сама темнота вибрировала им в такт.
В дверь постучали, и раздался низкий голос Омерайе:
- Вильсон! Вильсон! Вы не спите?
После двух неудачных попыток Оливеру удалось выдавить:
- Не-ет, а что?
Брякнула дверная ручка, замаячил смутный силуэт Омерайе.
Он нащупал выключатель, и комната вынырнула из мрака.
Лицо Омерайе было искажено, он сжимал голову рукой;
очевидно, боль набрасывалась на него с теми же интервалами,
что и на Оливера.
Прежде чем Омерайе успел что-нибудь произнести, Оливер