"Генри Каттнер. Музыкальная машина" - читать интересную книгу автора

предоставили кабинет с роялем и секретаршей, и там он просидел остаток
дня, недоумевая, как все случилось.
Фостер получил задание - лирическая песня для новой картины. Дуэт.
В младенческом возрасте Фостер играл на пианино, но тайны контрапункта
и тональностей прошли мимо него.
Вечером он заглянул в тот бар. Где-то в глубине души Джерри надеялся,
что джук-бокс поможет ему. Но музыкальная машина надоедливо играла одну и
ту же песню.
Странно, что никто этого не слышал. Фостер открыл сей факт совершенно
случайно. Для ушей Аустина джук-бокс крутил обычные шлягеры.
Джерри стал внимательно прислушиваться. Звучал завораживающий дуэт,
нежный и печальный.
- Кто написал эту песню?
- Разве не Хоги Кармайкл? - отозвался Аустин.
Джук-бокс внезапно заиграл "Я сделал это", а затем вновь переключился
на дуэт.
В углу Фостер заметил пианино. Он подошел к нему, достал записную
книжку и первым делом записал слова. Остальное оказалось не по силам,
приходилось надеяться лишь на слух и память. Фостер осмотрел музыкальную
машину (разбитую крышку заменили), ласково погладил ее бок и в глубоком
раздумье удалился.
Его секретаршу звали Лойс Кеннеди. Она появилась на следующий день в
кабинете Фостера, когда тот сидел у рояля и безнадежно тыкал в него
пальцем.
- Позвольте, я помогу вам, мистер Фостер, - спокойно сказала она.
- Я... нет, спасибо, - выдавил Фостер.
- Плохо знаете музыкальную грамоту? - Лойс ободряюще улыбнулась. -
Таких композиторов много. Играют на слух, а в нотах не разбираются.
- В самом деле? - с надеждой пробормотал Фостер.
- Давайте так: вы проиграйте, а я запишу.
После нескольких тщетных попыток Фостер вздохнул и взял листок со
словами - его хоть прочесть можно было.
- Ну пропойте ее, - предложила Лойс.
У Фостера был неплохой слух, и он без труда спел, а Лойс легко
подобрала и записала музыку.
- Изумительно! Оригинальная и свежая мелодия. Мистер Фостер, я
восхищена вами! Надо немедленно показать ее боссу.
Талиоферро песня понравилась. Он сделал несколько бессмысленных
поправок, которые Фостер с помощью Лойс внес в текст, и созвал целый
симпозиум песенников для прослушивания шедевра.
- Я хочу, чтобы вы поняли, что такое хорошо, - изрек Талиоферро. - Это
моя новая находка. Мне кажется, нам нужна свежая кровь, - мрачно закончил
он, обводя притихших песенников зловещим взглядом.
Фостер сидел как на иголках, ожидая, что вот-вот кто-нибудь из
присутствующих вскочит и закричит: - Эта ваша находка украл мелодию у
Гершвина!..
Или у Берлина, или Портера, или Хаммерстайна...
Разоблачения не последовало. Песня оказалась новой и принесла Фостеру
славу композитора и поэта.
Так начался успех.