"Генри Каттнер. Музыкальная машина" - читать интересную книгу автора

носилки.
- Этот тип частенько сюда наведывался - только ради музыкальной машины.
Он просто в нее втюрился. Часами слушал. Конечно, говоря "втюрился", я не
имею в виду ничего такого, ясно?
- ...ы-ы... - подтвердил Фостер.
- И вот вбегает он пару дней назад, как с цепи сорвался, глаза бешеные,
сам ошалевший... грохается перед этим ящиком на колени и молит простить
его за что-то... Вам чего?
- Повторить, - ответил Фостер, наблюдая за выносом носилок.
Джук-бокс щелкнул, и заиграла новая пластинка. Вероятно, забарахлил
усилитель, потому что динамики неожиданно взревели.
- Хло-о! - яростно звал джук-бокс. - Хло-о-о!!


Наполовину оглушенный, борясь с ощущением, что все это галлюцинация,
Фостер на заплетающихся ногах подошел к автомату и потряс его. Рев
прекратился.
- Хло!.. - пропел джук-бокс грустно и нежно.
У входа в бар возникла какая-то суета, но Фостер ни на что не обращал
внимания. Его осенила идея. Он прижался лбом к стеклу панели и на
останавливающемся диске сумел прочитать название "Весной в горах".
Пластинка встала на ребро и скользнула назад. Другой черный диск
опустился под иглу. "Турецкие ночи".
Но вместо этого джук-бокс с большим чувством исполнил "Мы будем любить
друг друга вечно".
Фостер совершенно уже забыл неряшливого толстяка, как вдруг услышал
сзади раздраженный голос.
- Ты лжец! Сейчас март!
- А-а, иди к черту, - отмахнулся глубоко потрясенный Фостер.
- Я сказал, ты лжец! - настаивал толстяк, неприятно дыша в лицо
Фостера. - Либо ты согласишься, что сейчас март, либо... либо...
С Фостера было достаточно. Он оттолкнул толстяка и двинулся к выходу,
когда в воздухе разлилась нежная мелодия "Скажи же "да" скорей!"
- Март! - визгливо твердил толстяк. - Разве не март?!
- Да, - торопливо согласился Фостер. - Март.
И всю ночь он следовал совету песни. Он слушал толстяка. Он поехал в
гости к толстяку. Он соглашался с толстяком. А утром с изумлением узнал,
что толстяк взял его на работу - в качестве композитора-песенника для
Высшей Студии, - потому что Фостер ответил "да" на вопрос, может ли он
писать песни.
- Хорошо, - удовлетворенно произнес толстяк. - Теперь мне, пожалуй,
пора домой. А, так ведь я дома? Значит, мне пора на студию. Завтра мы
начинаем апрельский супермюзикл - а ведь сейчас апрель?
- Конечно.
- Давай соснем. Нет, не сюда, здесь бассейн... Я покажу тебе свободную
спальню. Ты ведь хочешь спать?
- Да, - солгал Фостер.
Тем не менее он заснул, а на следующее утро отправился с толстяком на
студию и поставил свою подпись под контрактом. Никто не интересовался его
квалификацией - его привел сам Талиоферро, и этого было достаточно. Джерри