"Пауль Аугустович Куусберг. Одна ночь (2 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

попадать в цель. С двадцати пяти шагов Маркус поражал банку из-под килек,
Яннус мазал, не мог даже понять, куда летят его пули. Они дурачились, как
большие дети; казались с виду легкомысленными, хотя прекрасно сознавали
серьезность обстановки. Вместе обзавелись они хромовыми сапогами, ибо если
уж тебя наделяют оружием смерти и предстоят спецзадания, то и сапоги
пригодятся. Купили их прямо на фабрике, старом "Унионе", в магазинах нужного
Яннусу богатырского размера не было. Сорок шестого - ни больше ни меньше.
Купили и тут же натянули, хотя сапоги и не шли к обычным брюкам. Первый в
них поход предприняли в кафе, Маркус, правда, отнекивался, кафе его не
привлекали, в подобных заведениях, как уже говорилось, он чувствовал себя
неловко, однако сдался. В тот день Яннус вел себя явно по-мальчишески - всю
степенность заведующего отделом культуры с него как ветром сдуло, это
настроение передалось и Маркусу.
Кафе было полупустым, они могли бы выбрать столик у стены, Маркус
уже и
собирался пройти туда, но Яннус предпочел середину зала. Новые сапоги пахли
свежедубленой кожей, из-под пиджаков выглядывали деревянные приклады
"фенов"; присутствующие оглядывали вошедших кто с любопытством, кто с
осуждением, а кто и с презрением. Яниуса знали, он был завсегдатаем кафе --
и до и после переворота. В последний год он выступал почти на всех крупных
заводах и предприятиях. Никакая аудитория его не пугала. Как не пугало
никогда пойти и наперекор общепринятым нормам. Высокий довоенный пост --
заведующий отделом Центрального совета профсоюзов - несколько сдерживал
его, но порой "культурный слой" (пользуясь определением самого Яннуса)
слетал с него, и тогда, свободный от всех условностей, он принимался
бедокурить. Как и в тот раз, когда увлек Маркуса в "Глорию".
- Обывателя надо стращать, - втолковывал он Маркусу. -
Если мы
переймем обычаи, привычки и нравы обывателя, то и сами станем такими же. У
нас все слои общества привечают мещанство, в том числе и рабочие, стоит им
стать хоть чуть зажиточнее, И не пытайся возражать, рабочая аристократия --
это устойчивый носитель мещанского мышления. Да и наша доморощенная
буржуазия была не способна ни на что другое, кроме как подражать прежним
господам - немцам; лавочник остается лавочником, даже если он начинает
торговать с заграницей. Собственно, кем был этот балтийско-немецкий помещик
или купец, как не провинциальным обывателем? Мещанское отношение к жизни для
революции самое опасное.
По мнению Маркуса, Яннус нес чепуху, и он сказал ему об этом.
Лет
двадцать спустя Маркус вспомнил слова друга и стал пользоваться ими, как
своими собственными.
Покупка сапог и посещение кафе скрепили их дружбу. Они понимали
и
ценили друг друга. А теперь Яннус не понимал Маркуса, как и раньше, когда
разговор заходил о муже Дагмар.
- У реки Нарвы вы были еще вместе?
- Да, мы дошли туда.
- И там разминулись?
- Я уже говорил тебе об этом.
Снег все шел и шел. В лесу стояла тишина, и они отчетливо слышали