"Пауль Аугустович Куусберг. Капли дождя (3 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

приди Таавет вместе с Яаком, он тут же, не откупорив бутылки, сделал бы ему
от ворот поворот. Во-первых', Андреаса редко тянуло к вину. Сосед по
квартире, капитан запаса пограничных войск, милый и радушный человек, родом
из Рязани, неоднократно зазывал его к себе, приглашая посидеть, выпить
вместе. Андреас большей частью отказывался, ссылаясь на неотложные дела,
например на составление срочных справок или на подготовку материала
начальству для выступления, важность чего Александр Васильевич понимал.
Он-де и сам раньше сочинял речи своему непосредственному начальнику, умному,
но исключительно практичному полковнику, и прекрасно понимает, что это
значит. Во-вторых, у Андреаса был на счету тогда каждый свободный час, он
одновременно писал курсовую работу и готовился к докладу на отчетно-выборном
собрании. Именно последнее отнимало много времени.
Не потому, что составление речей требовало от него такого уж
непомерного труда. Нет, у него был достаточный опыт, он вполне мог, если
понадобится, выйти на трибуну и без специальной подготовки. По разработкам,
которыми снабжали пропагандистов и докладчиков, выступать он не мог. Иной
раз пытался зачитывать их, но отказался от такой практики: чувствовал, что
не возникает контакта с аудиторией. К отчетному докладу он потому готовился
долго, что у самого было кое-что, о чем он хотел сказать и мимо чего не смел
пройти.
Людей интересовало тогда то, что говорилось на Двадцатом съезде о
Сталине. Об этом его спрашивали и с глазу на глаз, и на собрании в автобазе
Он отвечал словами, которые сам слышал на семинаре пропагандистов, и понял,
что люди ждут более обстоятельного объяснения. Собирался сделать это на
отчетном собрании, но скоро увидел, что ставит себе непосильную задачу. Что
же касается критики в адрес Сталина, то она потрясла его. Андреас отчетливо
помнил те свои тогдашние терзания и те десятки и десятки вопросов, на
которые он не находил ответа. Речи Сталина во время войны произвели на него
сильнейшее впечатление. Сталин поистине воплощал в его глазах волю и
мудрость партии. Ему не легко было отказаться от своих прошлых
представлений. К тому же чувствовал себя совиновным в отдельных перегибах и
думал, что коммунисты его поколения - в партию он вступил в Эстонском
корпусе осенью сорок второго года, накануне сражения под Великими Луками, --
должны сделать все от них зависящее, чтобы исправить ошибки прошлого, И в
тот вечер он ломал голову над всем этим, как раз перечел заново "Письмо к
съезду" и другие ленинские работы, которые появились сперва в "Коммунисте",
а потом вышли брошюрой на эстонском языке. За брошюрой и застали его друзья
детства, уже изрядно подвыпившие, с бутылкой "Столичной" у Яака за пазухой.
Андреас был дома один, Найма с детьми отдыхала в деревне у матери.
Да, он одним рывком стащил Таавета со стола и посоветовал ему
испариться, но тот не ушел. Таавет сумел успокоить его.
Вся эта история произошла после того, как Тааает наконец перебрался из
провинции снова в столицу, то ли в пятьдесят шестом или пятьдесят седьмом
году, во всяком случае после Двадцатого съезда. Таавет Томсон привел с собой
Яака Ноотма. И Яак Ноотма был с Юхкенталя, все трое примерно одного
возраста. Таавет на год старше его и Яака. Вспоминали былые времена, даже
растрогались и пришли к грустному выводу, что война их, юхкентальских
парней, потрепала крепко, Кто погиб на фронте, кто сгинул в концлагере, кого
перекрестные ветры унесли за моря-океаны. Поговорили и об Эт-се Тынупярте,
его вспомнил Яак. И Андреас не забыл Этса. Даже очень хорошо помнил, но