"Олег Куваев. Через триста лет после радуги" - читать интересную книгу автора

А может, одумался.
На берегу я нашел кусок обработанного лосиного рога и несколько
глиняных черепков.
Потом мы уселись на обрыв и стали курить махру. Я старался понять,
почему Стадухин ввел свои кочи в протоку и именно здесь выбрал место для
острога, а не поставил его на коренной Колыме. Может, его прельстила
среднерусская картина напротив? Но вряд ли те прокаленные тысячами
километров Сибири жесткие мужики были сентиментальны. Об этом я и спросил
Мельпомена.
- Радуга, - ответил он. - Стадухинские потомки утверждают, что в этом
месте их предок увидел радугу небывалой красоты и принял это за знаменье.
- Кто же рубил этот столб? - спросил я. - И зачем? Убить бы его на
месте.
- Сильно сказано, - рассмеялся Мельпомен. - Хорошо, что вы не прокурор.
Когда я посмотрел на него с недоумением, он сказал:
- Давно хотел сообщить, чтобы вы не страдали бессонницей. Я юрист.
Адвокат, прокурор и даже бывший судья. Но многие годы назад я испугался
сложного трио: человек - закон - справедливость, так как не верил в свой ум,
но очень любил людей. Закон не может быть добр к преступнику, адвокат обязан
быть добр, ибо он взял на себя защиту, судья же несет тяжкое бремя
ответственности перед человеком и государством. Я убежден, что юристом надо
родиться, но я не родился им, и я честно стал рыбаком. Я хороший рыбак. Так
говорят в совхозе.
Солнце падало на зазубренные верхушки лиственниц, и сладостный дым
махры согревал душу. Комары кружились над нами и улетали, вспугнутые запахом
репудина, чтоб уступить место другим.
- За что дурацкое прозвище? - спросил я.
- Это давно. По ошибке, - ответил он, опять усмехнувшись. - Перепутал
кто-то Мельпомену с Фемидой. Я ж юрист - значит, из клана Фемиды, а прилипло
ко мне Мельпомен.
- Дела-а, - вздохнул я. - И это правильно?
- Сейчас я смог бы быть адвокатом, - задумчиво сказал Мельпомен. - За
долгие годы я нашел простую формулу: надо верить в людей и им. Даже Михе. И
многим, подобным ему. Рыбак на своем месте дороже плохого судьи. Жаль, что я
утратил профессиональное право быть адвокатом.
Верхушки лиственниц взорвались кровью, на теневой стороне реки
рождалась пленка тумана. И в ушах у меня стоял задумчивый голос: "Во всяком
человеке - Человек с большой буквы. Иногда его трудно извлечь, иногда
невозможно, но пробовать нужно всегда. Запомни это на всю жизнь, инженер".
В этот момент мучительное счастье минуты сдавило мне сердце, и наступил
тот миг, что посещает нас иногда и еще, говорят, должен навестить перед
смертью. В этот миг ты можешь собрать воедино треск углей на костре,
сгоревшем десять лет назад, запах матери и всех женщин, которых любил, все
свои сны и поступки, голоса и портреты людей, встреченных в безудержном беге
времени. В этот миг ты чувствуешь себя частью тесного мира, где отвечаешь за
все и за всех, а все за тебя, что бы там ни стряслось вчера или завтра.