"Олег Куваев. Телесная периферия" - читать интересную книгу автора

Местность сменилась. Теперь она состояла из известняковых столбов, а
между ними плоское море щебенки. Насколько хватал глаз к горизонту и наверх
тянулись эти столбы и щебенка. Казалось, так и будет до самого неба. В ушах
пощелкивало, точно он сидел в набирающем высоту самолете. В голове возник
легкий гул. Но Калиткин не боялся припадка. Припадок всегда приходил ночью.
Он задремал, а когда проснулся, то увидел тот же лунный мертвый пейзаж,
и сама луна уже прорезалась на светлом еще небе. "Успеть бы до темноты", -
подумал Калиткин.
- Успеем, - сказал солдат, точно читал мысли. Калиткин посмотрел на
него. Струйки пота уже высохли, оставив на лице грязные бороздки. В солдате
чувствовалась вольная посадка, небрежность, какую может себе позволить в
армии классный специалист.
Калиткин подумал, что он никогда не мог себе это позволить. Старшина
сверхсрочной службы должен являть солдату пример во всем, начиная от
отношения к службе и складок на гимнастерке до манеры вести разговор. И
вдруг Калиткин вспомнил, осознал забытый ранее факт: солдаты всех наборов
всегда звали его в гарнизоне Верблюдом. И снова Калиткин без злости и обиды
осознал это и отнес за счет свойств собственной телесной периферии. Он
покосился на солдата, пытаясь уловить насмешку в отношении к себе. Но солдат
был просто усталым человеком за рулем, и Калиткин не стал затевать
разговора: дорога потребует, заговорит сам. Сейчас их было как бы трое:
солдат, Калиткин и тягач, упрямо ползущий на крутую гору. В безлюдье
каменистой дороги тягач стал как бы одушевленным существом со своими
заботами, усталостью и чувством долга.
Известняковые столбы по сторонам укрупнились, переросли в скалы, скалы
стали сливаться в отвесные, изрезанные щелями хребтики. Лишь каменистая
долина, по которой они ехали, шла ровно, с легким уклоном вверх, где на
горизонте горел красный от заката снег горных вершин. При виде снежного
хребта с чужим иностранным названием, заката, красного на быстро чернеющем
небе, Калиткина кольнуло ощущение неотвратимого бега бытия. Он с выдохом
сказал: "Итого!" В данном случае это означало: "Здесь - место серьезное".
Застава появилась сразу, как хорошо подготовленный удар по врагу. Была
долина в лунном свете, рваные скалы справа и слева - и вдруг в пятидесяти
метрах дозорная вышка, каменный забор, за забором крыши казармы,
металлические ворота, одним словом, застава. Неожиданное расположение ее
Калиткину очень понравилось.
Начальник заставы - парень молодой, с налитой мышцами фигурой под
свитером (не по форме, не по форме одет) - Калиткина встретил сухо, но
вежливо. Поздоровался за руку, сообщил место постоя - комната для приезжих,
распорядок жизни и тут же отошел. Калиткин занес рюкзак в комнату со
скрипучим полом и сел на койку. Сквозь дверь доносились знакомые звуки
гарнизонной жизни. Он вышел на крыльцо и ужаснулся еще раз - огромные, с
тарелку величиной, звезды висели над четвертой зоной. В груди пощипывало
холодным разреженным воздухом. Была тишина.
Ночью Калиткин вспомнил налитую мышцами фигуру начальника заставы и
одобрил, что тот соблюдает режим тела. "В нашей жизни без этого нельзя", -
думал Калиткин. И вдруг со всей силой самовнушения, на которую был способен,
Калиткин стал убеждать себя, что никаких припадков здесь быть не может.
Утром начальник заставы сообщил Калиткину, что согласно распоряжению
полковника Сякина он имеет право свободного передвижения в пограничной зоне.