"Павел Кузьменко. Ахилл" - читать интересную книгу автора

Мама, ведь полковник узнал меня, бил по щекам, тряс за шиворот. Почему
же одного Гришу? Амулет.
Мама, а помнишь, как все шло мимо отца? Когда ты заболела, он упорно
не замечал этого. Ты еле ходила, а он, придя домой, орал, почему не готов
ужин. Как ему было просто устроить тебе лечение в больнице Четвертого
управления, но как долго он не мог об этом догадаться.
Когда он нас бросил, ушел к молодой жене, ты, помнишь, говорила, что
все будет хорошо, что вот я закончу институт, встану на ноги, а отец нас не
забывает. Те подачки на праздники и дни рождения от имени отца присылала
его жена, я узнал это потом. Я пошел после института в офицеры только из-за
денег.
Ты помнишь тот год, когда тебе стало совсем плохо? Ты показала мне
"Правду", где на первой странице была фотография, на которой отцу вручают
орден. Я порвал газету, растоптал, а ты плакала, помнишь? Мама, ведь ему
были до лампочки и твоя любовь, и моя ненависть. Он надежно защищался от
этого.
А потом, а потом отец устал, приготовился умирать и я не мог никуда
деться от наследства, я испугался иной участи и принял от него дьявольский
амулет и эту несчастную страну со всеми отцовыми векселями. И вот теперь,
когда пришла пора расплачиваться в Афганистане, те, что стреляют в меня,
целятся в преступления моего отца, преступления дядь Якова, преступления
бандита Краба и скольких там еще предыдущих, все эти пули кумулируются в
моем направлении и все равно летят мимо!
Здравствуй, мама.
Сегодня мы вышибли духов с перевала. Они только начали минировать
дорогу, как мы с ними столкнулись. Мы их загнали в щель между двумя
вершинами и по всем правилам начали последний раунд. И когда настала пора
победить, я сознательно встал из-за укрытия в полный рост. Я сделался живой
мишенью. Но зато мне оказались видны они за их камнями. Я убил четверых,
как собак. Я видел, как смачно впивались мои пули в их грязные рубахи, как
отлетали с голов грязные чалмы. Мама, еще я слышал, как сержант Володя
Поликарпов, что лежал рядом, закричал мне: "Капитан, ложись!" И что-то
горячее, мокрое брызнуло мне в щеку... Я снова лег за камень. Поликарпов
обращался к небу одним огромным глазом. Ему попало в лицо. Я видел его
сочащиеся мозги, раскрошенные зубы, вздыбленные волосы. Мама! Эти пули
предназначались мне.
Мы сегодня потеряли убитыми пятерых. Когда все закончилось, надо было
спуститься к оставшимся внизу бэтээрам, забрав с собой своих погибших,
чтобы похоронить героев на родине. Но по скалам и без груза-то карабкаться
нелегко. Мы нашли в душманском барахле два больших чересседельных мешка...
Понимаешь, ребята были мертвы. Им было уже не больно. И я приказал
вспороть трупам животы, грудь и выкинуть внутренности. Потом, сломав хребты
героям и сложив их пополам, мы запихивали тела в мешки. Понимаешь, это для
вас сердце - какой-то символ, а в этих диких горах, на этой дикой войне
сердце - лишние килограммы. Я сам потрошил своего друга Поликарпова, как
рыбу.
Здравствуй, мама.
Сумасшедшая жара. Пыль, пыль, пыль... С пылающего перевала едва видна
дымящаяся в пыли долина. Серая зелень, серые скалы. На изувеченной
разрывами дороге валяются серые трупы. И такой тяжелой, сладкой волной