"Павел Кузьменко. Ахилл" - читать интересную книгу автора

мурлыкала. Почему же она не расцарапала ему лицо? Отцу все сходило с рук.
Только помню еще, что когда на пляже он, партийный, стыдливо снимал и
прятал свою медную бляшку, то не рисковал заплывать далеко. А я-то думал...
Мама, я ловлю себя на мысли, что мне хочется вспоминать о нем только
плохое. Оттого, что мне самому плохо, - когда назло, когда злишься, хорошо
не бывает. Не бывает хорошей расплаты за чужую вину. А это так, этот
Афганистан я выбрал сам расплатиться за вину отца и - никакого
удовлетворения ни мне, ни моей обреченной роте. А я не хочу так, я хочу,
чтобы вся моя рота выжила и пострадать сполна мне одному. И боюсь, боюсь,
гладя на груди этот дьявольский амулет. Не пожелал бы своему сыну, будь он
у меня, не пожелал бы ему такой удобной и такой тяжелой кары -
ненаказуемости.
Я теперь понимаю, как тяжело было отцу. Ведь он был умный, он ведал,
что творил, когда его химкомбинат превратил Новомосковск в отхожую яму. Он
ведал и когда перешел в министерство, чего стоили его циркуляры, его борьба
за план. И бежал, прикрываясь щитом от расплаты, по служебным лестницам
вверх. Отец делал карьеру из страха.
Здравствуй, мама.
Мне порою кажется до того нереальным происходящее со мной, словно я на
другой планете. Я пишу с этой планеты на твою. Нас тут тесная кучка бравых
друзей-оккупантов, испуганно держащихся друг за дру га, а вокруг невидимые
и видимые количества инопланетян, нет, ryroi " ланетян, говорящих
по-своему, думающих по-своему. Зачем мы здесь?
Ленин и шурави здесь живут пока три года, а Аллах живет две тысячи
лет. И никогда Ленину не победить Аллаха, сколько бы крови ни пролилось.
Вчера наши разведчики привели двоих наших солдат, отбитых у духов. Те
перед отступлением выкололи парням глаза и кастрировали. За какой долг им
оставлена такая жизнь в девятнадцать лет?
Я понимаю, что решение ввести сюда советскую армию принимал Леня со
своей бандой. Но перед глазами стоит один отец там, в коридоре ЦК, курит с
таким же важным дядькой, говорит: "Интернационализм, обстрелянная армия,
наши интересы..." А наши интересы - если и остаться в живых, то с яйцами.
Мне уже совсем не страшно, у меня волшебный щит. Но какой же щит у них там,
на Старой площади? Неужели непробиваемый?
Здравствуй, мама.
Знаешь, здесь очень легко достать наркотики. Это такое удовольствие -
самое лучшее в жизни. Я, конечно, понимаю, что это плохо кончается, но не
со мной же, застрахованным. А без них никак нельзя - столько смертей, ужаса
вокруг. Вот врач у нас Гриша Арутюнов, совсем готовый наркоша. Он тут уже
два года.
Рассказывал, что как-то к нему один солдат чумовой подошел - на груди
полный "лифчик" гранат, у одной пальцем кольцо держит. "Дай, - говорит, -
капитан, марафету, иначе оба к Богу". А у Гриши не было. И спасла его
секунда. Солдат замешкался, а капитан успел отпрыгнуть за валун.
Интересно, а как бы в этом случае было со мной? Меня спасает... Вчера
мы с Гришей заперлись в медпункте, закурили травку, спиртику добавили. В
отключке кто-то открыл дверь. И тут врывается, черт его принес, комполка. И
на нас с матюгами и кулаками. Оказалось, духи похитили часового с оружием.
Из моей роты. А меня нашли с врачом обкуренными.
Наутро Арутюнова арестовали и увезли. Обо мне ни слова, ни намека.