"Ночная охота" - читать интересную книгу автора (Монро Керк)

Глава вторая в которой Ночные стражи встречаются с райдорским герцогом, эрл Ронин повествует о необычайных событиях в своих владениях, а затем Конан сотоварищи отправляются в поход за головой вампира.

Если выйти из таверны «Три меча» на главный проезд Райдора и сразу повернуть налево, утоптанная немощеная дорога выведет вас к холму, верхушку которого оседлал приземистый, темный от времени и непогод замок его светлости герцога Варта.

Архитектура простая, общая для большинства дворянских крепостишек Полуночи — прямоугольник с башенками по углам, два внутренних двора, надвратный барбикен и высокая главная башня-донжон, построенная у восходной стены. Скромненько.

Конана, видавшего и аквилонский замок короны, и гигантский дворец-укрепление туранского императора Илдиза, обиталище Райдорских повелителей не впечатлило: маленькое и сыроватое, очень старое и неудобное. Гвай, по пути рассказывавший варвару об истории древнего герцогства, сообщил, будто первый камень в основание крепости заложили около девятисот лет назад, когда хайборийцы начали обживать ранее пустовавшие земли. Завершилось строительство в 720 году, и с тех пор замок только подновлялся — в прежние времена умели строить добротно. На века. Следует припомнить, что Райдор штурмовали не менее восьми раз, враги прорывались за периметр стен, но взять главную башню доселе не сумел никто.

Киммериец вполуха слушал, кивал, однако не переставал коситься на нового знакомого — Эйнара. Конана поражало, что рядом шествует самый настоящий, живой броллайхэн, выглядящий не менее настоящим и живым человеком.

… Легенды и сказки, повествующие о духах природы сообщали немногое: народ броллайхэн заселял земли этого мира от самого Момента Творения и многому научился за прошедшие десятки тысяч лет. Они очень редко меняют свое обличье — столетиями носят личину человека, лишь изредка (двенадцать раз в год, на очень короткое время определенных дней) возвращая себе истинную сущность.

Они давно стали думать как люди, поступать в соответствии с человеческими законами и представлениями о поведении и морали. Им нравятся люди, и не только потому, что последние обладают бессмертной душой и великим даром – свободой воли, недоступным броллайхэн. Они владеют телесным бессмертием, наподобие давно сгинувших альбов, однако броллайхэн все –таки можно истребить (как — неизвестно), и тогда дух развоплощается, а сила уходит в мир природы, некогда породивший этот удивительный народ.

Следует здесь же отметить, что обычный человек не в состоянии уничтожить броллайхэн. Стрела, холодное железо, огонь, вода, яд и прочие носители смерти слишком просты для того, чтобы убить духа природы. Магия, куда более опасная, тоже почти не дает возможности вышвырнуть броллайхэн из зримого мира. Однако у чудесных существ крайне опасные враги, пускай их насчитывается немного — воплощенные и невоплощенные духи: демоны, боги и такие же броллайхэн, частенько враждующие между собой. А заодно и редкостные твари, коих, умеющий выражаться просто и доходчиво Эйнар, называл «чужаками».

Когда Небесная гора поразила земную твердь, в мире произошло много странного. Открылись Ворота, наподобие таких, что украшают Руазельский лес в Аквилонии или возвышаются посреди Гирканской Степи.

Далеко не всегда магические Ворота, которые разбросаны по всем землям Хайбории, ведут в миры, где царит спокойствие, обычно называемое людьми «добром». К счастью, большинство Врат недоступны что людям, что существам волшебным, но из некоторых порой лезет невообразимая гадость…

Лет двести пятьдесят назад из Ворот, что стоят у истоков реки Нумалии, выползло невоплощенное в тело существо, за которым Эйнар и несколько его сородичей охотились сорок два года. Тварь постоянно меняла облик, учиняла в немедийских и коринфских землях редкостные безобразия, ибо питалась живой человеческой кровью. Лишь после длительных усилий удалось изгнать чудище обратно, в мир, из которого оно явилось. Тварь обладала природной магией, способной развоплотить любого броллайхэн, и хотя, по мнению Эйнара, охота была очень веселой и захватывающей, четверым его сородичам пришлось заплатить за успех своим существованием. С тех пор броллайхэн крайне настороженно относился к существам «не от мира сего» и навсегда избрал ремесло Ночного стража — охотника за монстрами.

Все это рассказал Конану сам Эйнар, оказавшийся весьма говорливым и общительным существом. От простых людей броллайхэн ничем не отличался — выглядит молодо, почти юношески, одевается точь-в-точь как Гвай, только полоски на штанах не красно-белые, а сине-зеленые. Волосы длинные, ниже плеч, стянуты на затылке в хвост, а с висков свисают две косички — тоже нордхеймский обычай. Оружия вообще не носит, по крайней мере, сейчас.

Конан сначала не поверил, что этот парень может быть не-человеком, однако его довольно быстро убедили. Когда варвар, Гвай и Асгерд явились за своим компаньоном на ближайший постоялый двор, где остановилась шайка Ночных стражей, Конан стал свидетелем и невольным участником небольшого представления.

— Ого! — заорал Эйнар, едва Асгерд успела представить киммерийца. — Этот верзила будет ходить с нами вместо Торгейра, пусть упокоится его душа? На годность проверяли? Нет, вы только посмотрите, какой здоровый, а? Конан Канах, значит? Познакомимся! Среди людей меня обычно называют Эйнаром. Еще рассказывают, будто моим отцом был Диармайд из Темры, что на полуночи Аквилонии, за Гандерландом, но я в этом сильно сомневаюсь. Еще я недавно слышал, будто моя мать называла себя девицей Этайн, но это и вовсе неправда. Легенды говорят о многих моих родичах, и не все предания лживы. Правда, половину историй я придумал сам — чтобы звучало красивее.

Конан недоуменно посмотрел на Гвая. Тот усмехнулся и сморщил нос:

— Не обращай внимания. Таких трепачей, как броллайхэн, следует поискать…

— Называй меня Эйнар, — весело фыркнул дух природы. — Я не обижусь. Достань клинок.

— Это еще зачем? — Конан отступил на шаг назад. Русоволосый Эйнар сразу показался варвару ненормальным. Гвай это предположение нехотя подтвердил — чуток покраснел и сказал со вздохом:

— Опять дурь в голову ударила… Не обращай внимания, Конан. Просто возьми меч и попробуй зарубить этого болтуна.

Киммериец вопросительно глянул на Асгерд, но девушка только пожала плечами.

Что ж, если просят — всегда пожалуйста. Однако, предупредить следует непременно:

— Последствия за свой счет, — буркнул Конан. — Если потом будете жаловаться страже, расскажу все, как было и поклянусь в том на алтаре Митры.

Когда требовалось, киммериец умел действовать молниеносно. Ножны с мечом Конан носил не на левом боку, а за спиной — достаточно одного движения, чтобы рукоять клинка оказалась в ладони, способной тотчас нанести рубящий удар справа сверху. Варвар предпочитал не нордхеймские мечи, со скругленным оконечьем, а аквилонские, которыми можно не только рубить, но и колоть.

Ф-фах! Атака практически неотразима – лезвие обязано ударить нахального Эйнара повыше левой ключицы и рассечь почти до пояса.

Конан никогда не жаловался на точность и силу своих мечных ударов. С возрастом пришел опыт, превратившийся в навсегда заученные движения.

Ничего подобного! Широко улыбавшийся во все тридцать два белоснежных зуба броллайхэн увернулся. Как — непонятно. Просто превратился в смазанную тень, ушедшую из-под низвергнувшейся стальной молнии. А потом начались чудеса.

Конан попробовал снова ударить, но обнаружилось, что клинок невозможно поднять. Киммериец не сразу сообразил, что броллайхэн попросту держит отточенный меч за лезвие. Голой ладонью. По металлу ползут темные струйки крови — руку он все-таки поранил, и немудрено: попробуй-ка, перехвати кистью меч, выкованный лучшими аквилонскими кузнецами! Такое просто невозможно — останешься без пальцев!

— Ох, прости, — Эйнар отпустил клинок и примирительно поднял ладони. На правой красовался глубокий порез. — Я слегка погорячился. Что стоишь, продолжай.

Конан долго не раздумывал, благо находился в выгодной позиции: немногим левее Эйнара, меч направлен вперед и чуть вверх…

Выпад, в который вкладывается вся быстрота и мощь тела, стальная полоса беззвучно входит в грудь броллайхэн почти посередине, пробивая сердце, легкое и главную жилу.

Окровавленное лезвие показывается из спины броллайхэн. На серой рубахе начинает расплываться багровое пятно.

«Что я наделал! — мысль вспыхнула ярким метеором. — Убить, ради забавы? Благодарю покорнейше, мне такое не подходит! Доигрались, охотнички!»

Асгерд вывела остолбеневшего Конана из мгновенного ступора очень простым и необычным способом: похлопала в ладоши. Сказала, обращаясь к Гваю:

— Я же говорила! Уважения достойно! Со второго удара проколол нашего трепача! Киммериец быстр и точен…

На варвара взирали безмятежные зеленоватые глаза броллайхэн, насаженного на меч, будто жук на иглу.

— Будь добр, убери клинок, — хрипловато процедил Эйнар. — Мне неудобно.

Ошарашенный Конан потянул лезвие назад. Металл из серебристого стал темно-красным. Кровь. Горячая человеческая кровь. Эйнар поморщился, сплюнул на дощатый пол, покачал головой и непринужденно изрек:

— Надо же, не успел… Как у тебя получилось? Тьфу, рубаху теперь выбросить придется, испачкали. Гвай, купишь новую или отдашь свою!

Броллайхэн содрал через голову грубоватую холщовую рубашку, скомкал и бросил в угол. По загорелой груди и квадратикам мышц живота текли густые багровые струйки. Слева от грудины зияла длинная, с палец, пузырящаяся рана.

Опустив меч, Конан стоял и зачарованно, будто мальчонка перед уличным фокусником, смотрел, как рана затягивается. На глазах. Сначала перестала течь кровь, потом образовался ярко-розовый шрам, который моментально побелел, а затем попросту исчез.

Перед потерявшим дар речи киммерийцем, Гваем и Асгерд стоял совершенно здоровый парень лет восемнадцати-двадцати. Никаких признаков недавно нанесенных ран — ладонь и грудь зарубцевались меньше, чем за одну десятую долю квадранса.

— Конан нам подходит, — Эйнар только губы поджал, словно обиделся. — Берем в долю, со всеми правами и обязанностями Ночных стражей. Асгерд, намочи тряпочку, надо вытереться. В таком виде я к герцогу идти не собираюсь. Неприлично.

Броллайхэн задумчиво погладил себя по лбу и воззрился на Конана.

— Теперь поверил, что я не-человек?

Киммериец скривил рот в невеселой усмешке и протянул руку:

— Поверил. Будем друзьями?

— Будем!

Светлейший герцог Варт Райдорский был немолод, пышно бородат и одноглаз — вышибли государю ясное око в злые времена большой войны с Немедией, случившейся двадцать четыре года назад.

Расширявшие пределы державы короли Трона Дракона пытались сделать из небольшой, но независимой Бритунии новый немедийский протекторат, однако нарвались на стойкое сопротивление и «лесную войну», когда и простецы и дворяне ушли в дебри и пущи Полуночи. Внезапные вылазки, сожженные замки, перебитые гарнизоны, удавленные на воротах немедийские мытари, пытавшиеся обирать местных жителей…

Королева Рэлея, достойная матушка нынешнего повелителя Нимеда, справедливо рассудив, что из абсурдной затеи предыдущего короля ничего не выйдет, приказала немедленно вывести легионы из Бритунии, а сама заключила со строптивыми обитателями полуночного государства вечный мир. И еще приплатила золотом. С Бритунией всегда так: за вход аурей, за выход — два…

Благородных персон в рабочем кабинете герцога собралось немного. Сам государь Варт, да его отдаленный родич, вельможный эрл Алаш Ронин из Ронина, владетель небольшого, подвассального Райдору княжества, занимавшего склоны Граскаальских гор и часть равнинных лесов. Герцог принял Ночных стражей не в тронной зале, а именно в кабинете, дабы подчеркнуть важность встречи и выказать уважение людям, занимающимся столь трудным ремеслом.

Обстановка скромная. Неохватный стол государя Варта с резным креслом, вдоль стен тянутся застеленные медвежьими шкурами лавки, стойка для книг и медных тубусов, где хранятся пергаменты.

В камине ревет-полыхает оранжевое пламя — даже летом в каменном замке прохладно. Девки из прислуги принесли гостям светлейшего вино и мигом скрылись за толстой дверью мореного дуба.

— Рад видеть тебя, месьор Гвайнард, — на челе герцога, перечеркнутом темной полосой повязки, закрывающей выбитый глаз, отражалось недовольство. — Я очень сожалею, что отвлек тебя и твоих доблестных соратников от празднования дня Митры, однако обстоятельства вынуждают…

— Оставь, светлейший, — вежливо сказал Гвай, расположившийся вместе с прочими тремя охотниками на лавке, сбоку от стола. — Не первый год знакомы, к чему ненужные церемонии? Случилось что?

— Случилось, — нагнул голову герцог Варт. — Во владениях месьора Ронина беда.

— Полагаю, опять фамильное проклятие безобразничает? — без разрешения влез в разговор броллайхэн. — Прапрадедушке вельможного эрла следовало быть разборчивее и не портить всех девиц в округе. Тем более, если одна из девиц являлась родной сестрой гиперборейского колдуна.

— Заткнись, — шикнул Гвайнард и поддал Эйнару локтем по ребрам. Стоявший возле узкого окна эрл запунцовел, однако, промолчал.

— Нет, не проклятие, — ответил герцог. — Похуже. Упыри. И вообще, довольно темная история вышла. Алаш, расскажи им.

Эрл Ронинский, бледный и худощавый молодой человек с бесцветными волосами и несчастным выражением лица, прошелся по комнате, явно не зная с чего именно начать. Наконец, раздался высокий, немного срывающийся голос.

— Я рад, что почтенные Ночные стражи осведомлены о деяниях моих пращуров, за которые доселе приходится расплачиваться нашей семье, но… Вам, месьоры и милая дама, известно понятие «каттакан»?

— Известно, — коротко сказал Гвай. — Продолжай, вельможный.

— Эти твари живут в предгорьях спокон веку, народишко к ним привык, благо каттаканы в основном кусают лесное зверье… Однако, начиная с последних дней весны, в Ронине поселился безумный каттакан.

— Безумный? А именно? — подалась вперед Асгерд. — Объяснись!

— Тварь полностью вырезала два хутора. Около двух десятков человек. Спаслись всего пятеро. Потом начались нападения на деревни и снова были жертвы. Всего погибло сорок шесть моих подданных. На прошлой седмице упырь залез в мой замок и убил дружинного — высосал кровь и разодрал на куски. Округа в полном смятении. Именно поэтому светлейший герцог Райдор и… И еще кое-кто посоветовали обратиться к вам.

— Упырь нападает постоянно? — быстро спросил Гвай.

— Каждую ночь. Следы нападений отмечены в трех деревнях неподалеку от замка. Признаться, я охотно променял бы одного такого упыря на десяток фамильных проклятий… Кметы выражают недовольство бездействием власти. Ронин на грани бунта.

— Крайне нетипично для каттакана, — Эйнар задумчиво поглядел в потолок. — Их время — полнолуние, они просто обязаны атаковать лишь двенадцать раз в год! Это может быть все, что угодно, только не каттаканы из Рудны! Гуль, брукса, кяур, демон-кровосос… Или, например, муля, кальконикс, бальберит. Но не каттакан.

Киммериец слушал и восхищался. И впрямь, истинные знатоки своего дела! Конан раньше даже предположить не мог, что существует такое огромное количество разнообразных вампиров!

— Его несколько раз видели, — проронил вельможный эрл. — Описание достоверно, как в легендах. Гигантская бесшерстная летучая мышь с человеческой головой и очень широкими крыльями. Тварь способна мгновенно перемещаться с места на место. Приходит только по ночам, когда некоторые другие упыри способны действовать и среди бела дня.

— Ничего не понимаю, — Гвай потер пальцами старый шрам на виске. — А в чем прочие странности? Достойный герцог упомянул, будто вышла чересчур темная история?..

— Тринадцать дней назад, около полуночи, к замку приехал странный визитер, — казалось, эрл был готов разрыдаться, так затравленно звучал голос вельможного. — Постучал в ворота, потребовал встречи со мной. У меня в страже люди простые: гостя приняли, проводили наверх. Вдруг на самом деле что-то важное? Человек представился волшебником.

— Откуда в нашей глухомани волшебники завелись? — озадачил сам себя Гвай. — Приезжий, гипербореец?

— Ничего подобного, месьор Гвайнард. Он отлично знал всю географию и обычаи Полуночного Райдора, по разговору видно. Гость был из местных — никакой чужак никогда не научится говорить с нашим акцентом, и не будет знать маленькие секреты Ронина, танства Кернодо или других земель округи.

— Как одевался маг? — Конан решил вступить в беседу. — Большинство волшебников носят гильдейские облачения или знаки магических конклавов, которым служат. Гвай посмотрел на варвара с одобрением.

— Черная хламида, черный плащ, — ответил эрл Ронин. — На голове капюшон, так что лица я не рассмотрел. Цепочка с изображением свернувшегося в кольцо дракона, кусающего свой хвост. Дракончик серебряный или платиновый.

Асгерд, Гвайнард и Эйнар вопросительно глянули на варвара. Тот лишь плечами пожал.

— Темные одежды носят и колдуны Черного Круга Стигии, и гиперборейцы из Белой Руки или Звездного Братства. Дракон на цепочке? Символ вечности, ничего особенного. Мне это ни о чем подозрительном не говорит. Имя назвал?

— Сказал называть его месьором Рэлем.

— Рэль? Необычное имя. И что дальше?

— Объяснил, будто знает об упыре. И хочет помочь. Причем совершенно бесплатно.

— Колдун, и не потребовал денег? – поразился Конан. — Чудеса, не иначе!

— Месьор Рэль сказал, что золото ему не требуется. Ему просто интересно поймать и убить настоящего каттакана. Он допросил стражу замка, видевшую тварь, затем потребовал у меня рескрипт, дающий право бесплатно ночевать в каждой деревне или на любом хуторе владения и требующий любой помощи со стороны кметов и старост поселков. Бумагу я сразу выправил. Потом волшебник исчез на несколько дней и нападения упыря временно прекратились. А через седмицу каттакан уничтожил Зеленый хутор. Целиком. Семью владельца, поденных работников, даже домашнюю скотину. Кровь не пил, просто убивал. Я туда ездил, посмотреть — зрелище жуткое. Некоторые тела разорваны на части. У двоих откушена голова.

— Откушена? — Асгерд даже поперхнулась вином.

— Именно. Ясно были видны следы острейших зубов. Тем же вечером явился волшебник и потребовал нанять Дербников ему в помощь. Не представляю, откуда месьор Рэль мог знать, что вы находитесь именно в Райдоре, однако он посоветовал немедля седлать коня и ехать в столицу герцогства. Я бы отправился прямиком ночью, но…

Эрл Ронин смущенно замолчал.

— Но ты боишься семейного проклятия и по ночам из замка не выходишь, — дополнил Эйнар. — Посему выехал с рассветом.

— Так и случилось, — согласился вельможный владетель Ронина.

— Припомни любые странности, особенности, все, что показалось необычным в этой истории, — потребовал Гвай. – Кроме неестественного поведения каттакана, разумеется.

— Волшебник, — немедленно отозвался эрл. — Приходил всегда после заката. Днем его никто не видел, хотя ночами только самые отчаянные ронинцы покидают дома — боятся и упыря, и моего фамильного монстра. Лошадь у колдуна просто чудовище, а не лошадь! Черная, громадная, по шкуре искорки голубые скользят, глазищи огнем пылают!

— Цену себе набивает, — презрительно сказал Конан. — Обычная иллюзия, морок. Сто раз видал.

— Погоди, киммериец, не спеши, — Гвай нахмурился. — Что еще?

— Однажды месьор Рэль снял перчатки. Лицо у него, как помянуто, постоянно закрыто капюшоном, но руки я хорошо рассмотрел. Пальцы длинные, почти нечеловеческие. Ногти острые. Очень белая кожа, как самый дорогой пергамент! Я предлагал ему редкостное в Райдоре вино, настоящую «Золотую лозу» из Пуантена — отказался.

— М-да, последнее наблюдение особенно поразительно, — фыркнул Гвай. — Кажется, я уже начинаю догадываться, кто именно скрывается под личиной месьора Рэля, но пока не стану говорить — вдруг ошибаюсь? Хорошо, мы беремся за это дело. Аванс?

— Мы платим половину немедленно, — вместо эрла заговорил герцог. — Серебряными слитками или золотом?

— Лучше золотом, — Гвай принял решение за всех.

— Немедийским, аквилонским, бритунийскими шеллинами, денариями Офира?

— Золотыми ауреями Трона Дракона. Если половина выплачивается сразу, получается ровно тысяча монет.

— Я распоряжусь, чтобы казначей доставил деньги на постоялый двор, — светлейший внимательно посмотрел на Гвайнарда единственным светло-карим глазом. — Остается верить, что вам будет сопутствовать удача. Когда собираетесь выехать?

— Завтра утром. Через два дня окажемся в Ронине и немедля приступим к работе.

— В таком случае — искренне желаю удачи. Ты, Гвайнард, никогда меня не подводил.

— Благодарю, светлейший.

Когда четверка Ночных стражей миновала ворота герцогского замка, Гвай проворчал, ни к кому не обращаясь:

— Влипли мы. Прикончить настоящего каттакана невероятно сложно, а выследить — еще сложней. Впрочем, у нас будет великолепный помощник. Если, конечно, мои предположения оправданы. Хороший праздник выдался — заработали по двести пятьдесят ауреев… Идем домой, перекусим. Конан, ты в кости играешь?

— А то!

После долгих расспросов, Конан выяснил, что возглавляемая Гваем команда охотников промышляет только в Бритунии. Чудовищ здесь хватает, а посему Гвай и его соратники редко остаются без работы. Состав компании частенько меняется — одни погибают, другие просто уходят, неплохо заработав своим мечом и разумом. Верными ремеслу до конца остаются только Гвай и Эйнар, составляющие костяк отряда. Последний их товарищ, именем Торгейр, оказался недостаточно быстр и по весне попал в клешню мантикора. Таким образом, осталось лишь трое охотников.

Асгерд ничуть не соврала и не приукрасила, сказав Конану, будто является дочерью самого настоящего нордхеймского херсира — военного вождя, командовавшего несколькими морскими дружинами. Когда херсир Олейв погиб в походе, папашино наследство разделили между братьями Асгерд. Ей самой предстояло только одно – скучное замужество и прозябание в глухом поселке на берегу Полуночного моря.

Асгерд, с ранней юности привычная к мечу и арбалету, решив, что подобное будущее ее не устраивает, попросту ушла из рода и однажды наткнулась на ватагу Гвайнарда, тогда состоявшую из восьми человек. Неизвестно, чем именно приглянулась Гваю решительная нордхеймская девица, однако Асгерд была принята в отряд и со временем превратилась в верного сподвижника и прекрасного следопыта.

Киммериец, решив выяснить о новых друзьях все, что можно, осмотрел оружие Асгерд и остался доволен — охотница пользовалась двумя клинками, каждый из которых заслуживал внимания.

Первый, с виду нордхеймский, оказывается был выкован гномами Граскааля по асирским образцам. Гномьему оружию цены нет: не затупляется, лезвие никогда не переломится, никакой ржавчины… Одно неудобство — подобный клинок может только рубить.

Второй, отдаленно напоминающий меч Скелоса, таковым, конечно не являлся, но был в своем роде произведением как кузнечного, так и магического искусства. Основу лезвия составляла редкая голубая сталь, покрытая тонким слоем чистейшего серебра с нанесенными на металл охранными рунами — лучшее оружие против нечистой силы. Вдобавок, Асгерд сообщила, будто заглянула в Пайрогии к магу из конклава Золотого Лотоса, и за огромные деньги тот наложил на меч несколько весьма действенных заклинаний, способных отогнать или уничтожить воплощенных демонов.

Большую часть заработанного золота Ночные стражи тратили на снаряжение и оружие. Конан, переселившийся из «Трех мечей» на постоялый двор со знаменательным наименованием «Приют охотника» лишь руками развел, увидев, какое количество разнообразного барахла таскают с собой Ночные стражи. Не всякая лошадь поднимет. Здесь тебе и сети из серебряных нитей, и особые капканы, которые ставятся на необычных хищников вроде болотного ящера или дрохо, фляжки с ядовитыми составами, обереги против полусотни разновидностей нечистой силы, и так далее почти до бесконечности.

Эйнар, хихикая, заметил, что ради нескольких мешков с необходимыми для охоты на монстров вещами, пришлось покупать боссонского тяжеловоза, каковой теперь и возит на спине всю эту необозримую уйму полезного хлама. Причем большинство вещей могут вообще никогда не понадобиться. Но если в нужный момент требуемого предмета не окажется под рукой, за жизнь Ночного стража никто не даст и стертого медяка, а Гвай потом собственноручно начистит рыло ответственному за снаряжение броллайхэн.

— Вот любопытно, если Гвайнард командует, Асгерд выслеживает чудищ, а ты помогаешь им магией, то каково мое место в отряде? — поинтересовался Конан у Эйнара. — Что мне надлежит делать?

— Выполнять приказы, — хмыкнул броллайхэн. — А главное — сначала думать головой, и лишь затем махать мечом. Наша работа только на десятую долю состоит из драки. Все прочее время мы тратим на поиски добычи. Иногда это бывает очень трудно. Требуются соображение и трезвый рассудок. И знания. Скажи, где может прятаться каттакан днем, когда спит?

— В пещере, — уверенно ответил Конан. — Легенды говорят, будто каттакану обязательно требуется темнота, он боится солнечных лучей… Еще можно укрыться погребе, в подвале дома. В глубоком дупле старого дерева.

— Согласен. Но не всякое дерево подходит. Упыри не выносят запаха дубовой и ясеневой коры, так что дубы и ясени можно смело обходить стороной. Понял тонкость?

— Здорово, — согласился Конан. — Целая наука.

— Именно, ты очень верно сказал: наука! — поддакнула Асгерд. — Я три года учусь, и все равно, даже половины не постигла.

— А я — девять лет, — невесело дополнил Гвай. — И знаю о ремесле всего лишь немногим больше упомянутой «половины». Хотя целого не знает никто, кроме богов, сотворивших этот мир и его обитателей… Вот что я вам скажу, други. Вечереет, мы прошлую ночь не спали, а перед дорогой надо бы хорошенько отдохнуть. Тем более, через два дня нас ожидают веселенькие приключения. Топайте по своим комнатам, подниму на рассвете.

Конан допил остававшееся на дне кружки пиво, встал и вышел в полутемный коридор вслед за Асгерд. Тронул девушку за плечо.

— Может, лучше у меня устроимся? Теплее будет…

— Убери лапы, — фыркнула Асгерд. — У меня принцип: с парнями из отряда не спать. Работе мешает. Уж извини.

— Ладно, — огорчился варвар. — Но если вдруг что случится — заглядывай, всегда буду рад видеть.

— Ничего не случится, — уверенно ответила Асгерд и закрыла дверь перед носом Конана. Из комнаты донеслось: — Приятных сновидений, киммериец.

Конан только тяжело вздохнул и отправился к себе.

Спустя два дня…

— Гвай, ответь, почему ты подался в Ночные стражи? Найдется много других интересных и опасных занятий…

— Сложилось так. Случайно. Кстати, ты угадал — я действительно аквилонец. Точнее, гандер. По молодости лет трудился в тайной службе Трона Льва, еще при государе Вилере. Когда короновался Нумедидес, пришлось уйти — начались аресты неблагонадежных, а я со своей головой расставаться никак не желал. Вдобавок, мы знали о Нумедидесе то, что знать было не положено.

— А именно?

— Вилер, дядюшка нынешнего монарха, умер не совсем естественной смертью. Его отравили. А тайная служба, которая трудится не столько во благо короля, сколько ради высокой идеи государственности, перехватила несколько писем с доказательствами того, что Нумедидес и его клевреты направляли руку отравителя. Доказательства налицо — стоит их предъявить высшему дворянству, Нумедидес сразу полетит с трона. Так полетит, что расшибется насмерть. Нас опередили. Новый король оказался изрядным пронырой и успел захватить всех, причастных к делу, людей. Моих бывших сослуживцев убили в тюрьме или запытали до смерти. Я успел вовремя сбежать.

— А те самые письма куда пропали?

— Успел спрятать в тайнике, в Тарантии. Рано или поздно я до них доберусь и попробую воздать старому ублюдку по заслугам. Допустим, переправлю послания в Пуантен, великому герцогу Троцеро, который сам имеет виды на корону… Впрочем, это лишь мечты. Меня вполне устраивает жизнь Ночного стража. Во-первых, никогда не соскучишься, во-вторых, не останешься нищим.

— Все-таки, как тебя угораздило попасть в Дербники?

— Сказал же: случайно. После спешного исчезновения из Тарантии, отправился на Восход, в Пограничье. В Вольфгарде наткнулся на отряд Стражей. Перессорился с одним охотником за игрой в кости — он жульничал, а я поймал за руку. Решили, пусть боги рассудят, сам знаешь, есть традиция: спорщики выходят на поединок, а там, как судьба даст…

— И ты победил?

— Победил. Поединок был не мечный. Кулачный бой. В тайной службе нас неплохо обучали. Опытного охотника я завалил, причем довольно быстро. Знаешь, какое у меня прозвище? Гвайнард Один Удар. Не подумай, я не хвастаюсь, просто рассказываю… Ночные стражи повосхищались и сразу предложили идти к ним в ватагу. Я согласился. Там познакомился с Эйнаром. За два года наших парней либо перебили, либо покалечили. Уцелевшие сами ушли. Остались мы вдвоем. Эйнар предложил набрать собственный отряд – я командую, он занимается деньгами, добывает все необходимое и магичит по мере сил. Точно тебе говорю, мы удачливые. Сколько лиг вместе отходили!

— Почему в твоем отряде так мало людей?

— А зачем много? Для того, чтобы убить самую кошмарную чуду, частенько хватает и двоих человек. Один работает, второй на подхвате. И потом, в Ночные стражи редко идут от хорошей жизни. Слишком опасно. Жизнь Дербника коротка.

— По тебе не скажешь. Девять лет гонять монстров и пораниться всего однажды!

— Спасибо Эйнару. Мне повезло – повстречать броллайхэн удается не каждому. Несколько раз Эйнар меня вытаскивал прямиком из драконьей пасти… В переносном, конечно, смысле. Неплохо быть приятелем полубога.

— Полностью согласен…

Небольшой караван, составлявшийся из четверых всадников, двух заводных лошадей и громко пыхтящего боссонского тяжеловоза, двигался по лесному тракту на Полуночный Закат. Если заводных лошадок вели на чембурах, то огромный, мохнатый боссонец каурой масти шествовал сам по себе — эта порода прославлена не только силой, но и своеобразной разумностью. Тяжеловоз никогда не отстанет от хозяев, не будет отвлекаться по дороге на еду или водопой, а при серьезной опасности может спасти и груз, и владельца — стоит уцепиться за поклажу, дать команду, и мощный конь резво (боссонцы на галопе могут обогнать даже лошадей знаменитой пуантенской породы!) вынесет тебя в безопасное место. У всякой лошади есть чутье на нечистую силу, но у тяжеловозов оно особенно острое. Словом, боссонский гигант является незаменимым для Ночного стража попутчиком и верным бессловесным другом.

Леса Полуночи всегда зачаровывали Конана. И пышным летом, и суровой зимой здесь ощущаешь себя так, словно попал в эпоху Сотворения Мира. Тысячи лесных звуков, запахов, цветов и красок. Мир неподвластный, однако, не чуждый человеку, маленькая Вселенная, обжитая самыми разными удивительными тварями…

Будто и не существует шумных каменных городов, цивилизации людей, расселившихся от беспредельно далекого Пагана до Пущи Пиктов, нет войн, интриг, храмов, кораблей, кузниц, домов терпимости и прочих непременных атрибутов человеческого бытия. И человека тоже нет. Лишь сине —зеленые ели и сосны поднимают к безоблачному небу могучие тысячелетние стволы, раскидывают широкие листья папоротники, светятся всеми красками радуги дикие соцветия да переговариваются о своих, очень важных делах, звонкоголосые птицы.

Спокойствие — вот главный закон полуночного леса. Конечно, человек здесь бывал, даже умудрился проложить просеку, по которой вьется дорога, затем расчистил делянки под рожь и пшеницу, выстроил редкие дома. Но с тем человек не превратился в победителя и господина Великих Лесов — Лес вобрал людей в свое гостеприимное чрево и сделал своими подданными. Лес щедро дарует пищу — от ягод и меда, до самой экзотической дичи, позволяет рубить деревья для создания жилищ, с усмешкой наделяет человека столь необходимыми двуногим приключениями… Лес вечен, как и бесконечное Мироздание. И добр к тем, кто отвечает Лесу добром.

— Гвай, ты только глянь! — Асгерд натянула поводья своей белоснежной кобылы, указывая направо и немного вперед. — Откуда он здесь появился?

Киммериец быстро отследил направление и остановил коня.

Среди толстенных, в три или четыре охвата, елей безмятежно шествовала Тварь. Большая, с породистого быка размерами.

Отряд замер на месте. Тяжеловоз задумчиво пробежал вперед несколько шагов, остановился, без хозяйской команды развернулся и снова занял свое законное место в арьергарде.

— Заметно, что мы приближаемся к Ронину, — усмехнулся Гвайнард. — Конан, знаешь, что это такое?

Варвар подозрительно оглядел бредущее по лесу чудище.

Отдаленно смахивает на дарфарского крокодила-переростка, однако ноги подлиннее, хвост покороче, чешуя кирпично-красная, морда не заостренная, а тупая. Вышагивает с таким ленивым достоинством, что любой король позавидует.

За Конана ответил Эйнар:

— Болотный ящер. Крайне опасный хищник. Конан, не хватайся за оружие — животное недавно пообедало, по походке видно. Когда ящеры сыты, они не нападают. Зверюге до нас нет никакого дела. Пройдет мимо и не заметит.

— Займемся? — деловито спросила Асгерд, но Гвай отмахнулся:

— Вблизи нет человеческих поселений, а заказа нам никто не давал. Пускай живет. Один вопрос, откуда в чистом лесу появилась тварь, предпочитающая болота?

— Мы на вершине холма, — быстро подсказал Эйнар. — Под возвышенностью — трясины. Ящер наверняка прогулялся через холм за добычей, а теперь возвращается домой, в логово.

— Логично, — согласился Гвай, наблюдая, как красноватый зверь медленно уходит в глубины леса. — Поехали, чего стоять! К закату надо быть в Ронине. Ужасно не хочется встречаться с фамильным проклятием нашего несчастного эрла. С этим чудом природы мы не справимся.

Лошади перешли на мелкую рысь, предводитель ватаги вместе с Конаном ехали впереди, Асгерд и Эйнар немного отстали, толкуя о чем-то своем.

Тяжеловоз (как выяснилось, боссонца звали Малышом, чему варвар, двадцать лет назад, еще в Шадизаре, носивший аналогичную кличку, едва не обиделся) тяжко топотал позади.

— Гвай, я уже третий день слышу о проклятии Ронинов, но доселе никто не удосужился объяснить, что это такое, — окликнул предводителя Конан. — Демон?

— Никто не знает, — Гвайнард рассмеялся. — Демон, живое существо, нечистая сила?.. Последнее всего вероятнее. Ты первый раз оказался в Райдорском герцогстве?

— Второй. Лет семь-восемь назад проходил мимо. Не задерживаясь. Тогда здесь было хорошо. Пиво вкусное и люди замечательные. Добрые.

— Тогда слушай. Если ты по своей воле записался в нашу бравую ватагу, придется открыть некоторые маленькие тайны Райдора…

Вот, что рассказал Гвай.

Полуночная область Бритунийского королевства не зря славилась обилием многоликой нечисти и нежити.

Начать хотя бы с Рудненского замка, что расположен в танстве Кернодо. По клятвенным заверениям местных жителей, разрушенный замок, многие сотни лет назад построенный исчезнувшими альбами, теперь населяли каттаканы. Упыри. Но не простые упыри, а хорошие.

Обитатели Кернодо (танство располагалось в сорока лигах к Восходу от Ронина, куда направлялся отряд) платили невеликую дань упырям, а те, в свою очередь, защищали кметов и дворян от различных напастей, наподобие банальных медведей-шатунов, разбойников, пришедших с набегом дружин Вольных баронств Пограничья, а заодно и самой натуральной нечисти: болотные хохотунцы, гигантские поющие жабы или, допустим, лесные призраки, питающиеся человеческой плотью, рудненскими упырями уничтожались беспощадно — стоило доставить к воротам замка подарки и вежливо попросить. Каттаканы Рудны никогда не кусали людей, пробавляясь дикими животными.

Упырей одновременно и боялись, и уважали.

Однако, существовали и другие каттаканы. Плохие. Вроде того существа, на которого сейчас ехали охотиться Гвай, Конан и компания. Дикие упыри селились в предгорьях, без всякого разбора жрали и людей и животных, а единственными способами борьбы с этими тварюгами было слабенькое колдовство деревенских шаманов или верные клинки дербников…

В почти бесконечном списке райдорской нечисти особняком стояло фамильное проклятие эрлов Ронина.

Отдаленный предок вельможного Алаша Ронина по пьяной глупости обесчестил родную сестру волшебника, входившего в конклав Белой Руки Гипербореи. Маг не остался в долгу — он проклял сие семейство эрлов до сорокового колена, вызвав неизвестно откуда леденящее кровь чудовище, поселившееся в болотах, прилегающих к замку.

Трехглавый огнедышащий пес уже больше столетия наводил панику на всю округу, изредка появляясь из трясин и непринужденно гуляя по окрестностям замка эрлов. Если подходить к вопросу научным образом, то выходило, что многоголовая собачка, серебряной с черными полосами масти, являлась именно нечистой силой: ее видели исключительно по ночам и только за пределами крепости Ронин, псина опасалась даже факельного света и некоторых заклинаний деревенских колдунов. Митрианских оберегов и арбалетных болтов с серебряными наконечниками тварь боялась как огня, и мигом убегала обратно, в болота. Но не всегда.

Проклятие было весьма действенным. Никто из потомков беспутного эрла не дожил до пятидесяти лет. Каждый наследник мужеского и женского пола рано или поздно умирал при весьма таинственных обстоятельствах, а на теле убиенных всегда обнаруживались следы чудовищных клыков. Ронины отчаянно сопротивлялись: семья была богатой, ибо владела почти неисчерпаемыми серебряными рудниками в Граскаале, а посему за немыслимые деньги нанимались маги, Дербники или просто отчаянные бойцы, вызывавшиеся прикончить демоническую собаку. И все охотники (среди них был даже колдун из Черного Круга!) погибали. Все, до единого!

Третьего года, нынешний эрл Алаш, выложив не менее одной пятой впечатляющего семейного состояния, пригласил знаменитейшего мага Тот —Амона, из Птейона, однако стигийский колдун, осмотрев местность и проведя тщательные исследования, вернул деньги и отказался работать. Сказал, будто избавить Ронинов от проклятия ему не по силам. Надо обращаться не к людям, а к богам.

С тем Тот-Амон холодно раскланялся и отбыл в неизвестность, построив магический портал, ведущий незнамо куда.

Знакомых богов у молодого Алаша Ронина не было, а потому…

Потому, Гвай и его небольшой отряд некогда получили заказ от ронинского эрла на изведение твари, приняли его, но, издалека посмотрев на чудовище, тоже возвратили Алашу аванс и отказались от дела. Уничтожить одного из самых страшных демонов Черной Бездны (или откуда он там вылезает?) человеку не по силам. А как только серебристо-полосатый Триголов чувствует, что на него охотятся, он сам начинает охоту. И никогда не проигрывает.

Гвай привел еще один, почти несокрушимый довод, оправдывающий его отказ заниматься проклятием Ронинов. Огнедышащий пес стал легендой. Волшебной, пусть и жуткой, сказкой. Настоящей достопримечательностью герцогства. Даже самый известный на Закате сочинитель страшных баек, Стефан Король Историй, чьими рассказами зачитываются и дворяне, и простецы, описал Триголова в одной из повестей! А сказку разрушать нельзя.

Кроме того, чудище охотится только на потомков Ронина и не трогает обычных людей. По расчетам Гвайнарда многоголовая псина совершает одно убийство раз в двадцать пять лет, если не считать незадачливых охотников, которые сами напрашиваются…

Четыре человека за столетие — это несерьезно. Гораздо серьезнее «бешеный каттакан», вырезающий целые деревни. Ночные стражи трудятся ради спокойной жизни обычных людей. И только во вторую очередь — ради денег. В том –то закон и правда.

Такие дела, киммериец… Вот он, Ронинский замок!

Предки эрла Алаша выбрали для строительства родового гнезда весьма оригинальное местечко, но традиции соблюли. Квадратная каменная коробка без единой башенки воздвигалась на вершине скального выхода, поднимающегося возле пологих холмов. Скала очень высокая, около четверти лиги. И невозможно крутая.

Оригинальность состояла в окружающем пейзаже: с Заката и Полуденного заката маленькое укрепление окружали болота, поросшие мелким сосняком и худосочными березками, едва достигавшими трех локтей в высоту. Со стороны болот простиралась равнинная часть владений Ронин, а прочие части света украшались лесистыми возвышенностями, плавно перераставшими в непреодолимую стену Граскаальского хребта, украшенную по верхней кромке серебристыми шапками ледников.

Замок стоял точно на границе неосвоенных чащоб и жутковатых в своей вековой молчаливости топей.

Со стороны леса к скале прилепилась деревня. Совсем небольшая, раз в пять меньше Райдора. Ничего особенного: частокол из заостренных кверху бревен, над соломенными и дранковыми скатами вьются почти невидимые голубоватые дымки. Солнце постепенно уползает в глубины болот, отдавая миру последние красноватые лучи.

Кажется, будто замок Ронин облит кровью…

Полнейшая тишина, нарушаемая только перестуком копыт.

Ворота деревни оказались запертыми.

— Открывай! — привычно заорал Конан, едва отряд приблизился к тыну. — Не бойтесь, мы не упыри, а всего лишь вурдалаки!

— Кто таков? — угрюмо осведомились со стены. Над частоколом показалась заросшая по самые глаза физиономия ронинского стражника в древнем шлеме-шишаке. — Откуда, зачем?

— Вельможный эрл не предупреждал, что Ночные стражи приедут? — осведомился Гвай. — Сам-то господин прибыл?

— Как же, сиятельный еще днем приехать изволили… — задумчиво ответил медведеподобный блюститель. — Вас обогнали. Сейчас открою, почтенные. Только давайте пошустрей, ночь близко. А ночи у нас беспокойные.

Левая створка ворот, со страшным скрипом заржавленных петель, отошла в сторону. Дербников окружил десяток стражников и обычных кметов, назначенных старейшинами в дозор. Потребовали слезть с лошадей. Гвай невозмутимо подчинился, его примеру последовали остальные.

Дальше началась сущая комедия. Ронинцы приложили ко лбу каждого гостя серебряный амулет с солнечным коловоротом, приказали открыть рот — вдруг обнаружатся упыриные клыки? — и только потом отпустили с миром, указав, где находится единственный в Ронине постоялый двор с лирическим наименованием «Свинья и котел».

— Да, запуганы они основательно, — ворчал Гвай по пути через деревню. — Если уж не верят людям, приехавшим на лошадях, от которых нечисть шарахается, будто от живого пламени, значит эрл не зря поднял панику и нанял Ночных стражей. А, вот и таверна. Асгерд, Эйнар, займитесь лошадьми и поклажей, а мы с Конаном прогуляемся в замок. Надо повидаться с вельможным Алашем. Если он еще со страху не помер.

— Темнеет, — напомнил киммериец. — Может, переждем до утра?

— Конан, от упыря не спасет самая высокая и крепкая стена, — укоризненно заметил Гвай. — Каттаканы способны преодолевать любые преграды. Их не отпугивают серебро, заклинания или обереги. Таким образом, получается, что если упырь задумает напасть именно на тебя или меня, неважно, где именно это произойдет. В замке, на улице или в нужнике. Асгерд, присматривай за Эйнаром!

Подошли двое конюхов, заинтересовавшихся поздними визитерами, с радостью узнали, что приехали Ночные стражи и сразу принялись помогать нордхеймской девушке и разговорчивому броллайхэн. Конан вместе с Гваем быстро зашагали к подножию скалы.

— …Ф-фу! — варвар утер пот с лица. – Теперь я понимаю смысл выражения «неприступная крепость! Как они сюда коняг заводят?

— Да никак. Лошадки вельможного эрла стоят в конюшне, внизу. Сюда кроме человека, кошки и упыря никто забраться не может.

Доблестные охотники стояли на единственной ровной площадке скального выхода, прямиком перед воротами крепостишки Ронинов. Гвай заметил, что неудобная тропа недаром именуется «Пыхтелкой», а Конан с ним немедленно согласился — тропка, ведущая к замку, больше подходила горным козлам, а не людям. Крутая, осыпающаяся, извивающаяся между гранитных зубьев, будто пьяная змея, идти можно только по одному, цепочкой… Неужели Ронины настолько боятся семейного чудища, что не удосужились проложить наверх более удобную дорожку? Ночью будешь спускаться — ноги переломаешь. Или просто сорвешься и загремишь вниз. Результат вполне предсказуемый: свернутая шея.

— Красиво, — сказал киммериец, рассматривая окрестности с огромной высоты. — Никогда ничего подобного не видел.

В сумерках княжество Ронин казалось разделенным на две равные половинки. По левую руку тянутся более светлые поля болот, справа — черно —зеленые пушистые дебри. Шутка богов. Незримые словно ударили мечом по неизмеримым пространствам полуночной Бритунии, разрубив страну надвое. Граница топей и чащоб проходила по совершенно прямой линии, теряясь за горизонтом.

— Век бы этой красоты не видать. Конан, ты неисправимый романтик. Наверное, поэтому и согласился с нашим предложением? — Гвай сплюнул и еще несколько раз саданул кулаком по окованным вратам замка. — Куда люди подевались? Упырь всех перекусал? Так рано еще для упыря, чересчур светло…

Открыли калитку. В проеме образовались трое дружинных — по уши в драных кольчугах. Оголовья, кольчужные чулки и рукавицы, усиленные железными накладками нагрудники. Гвай вздохнул. От каттакана никакой доспех не спасет.

— Ночные стражи, к вельможному эрлу, — проворчал Гвайнард. — Нас ждут… Точнее, должны ждать.

— Как же, судари, имеем извещение от славного нашего господина. Идемте. Проводим тотчас.

Кольчужные провели охотников через маленький дворик, впустили на узкую лестницу и благополучно доставили на второй этаж. Пахло мышами и жареной свининой.

— Вот сюда проходите, — гудел старший, наверное, десятник. — На эти лавки располагайтесь. Только осторожнее, месьоры Ночные стражники, у того сидения ножка поломана, вместо нее кирпичики лежат. Я — Хольм, начальствую над караулами. Это вот Ларе. Главное, не поворачивайтесь к нему той стороной, где кошелек — ручонки у него независимо от рассудка работают. А к Бренду никогда не поворачивайтесь, я дико извиняюсь, задницей. Счас вельможного позовем. Ихняя светлость книжки смотреть изволят в зале, по-умному именуемой читательной…

Конан был готов от души посмеяться, Гвайнард тоже прыскал в кулак. Вот она, дремучая ронинская патриархальность, во всей пленительной красе!

— Добро пожаловать, господа! — со стороны двери небольшой и очень неуютной комнаты раздался высокий голос молодого эрла. — Я обогнал вас всего на несколько колоколов, благо выехал из коренного Райдора в тот же вечер, сразу после нашей беседы. Как вам нравится в Ронине?

— Просто-таки дивно, — Гвай решил не вдаваться в подробности. — Особенно здешняя стража умиляет.

— А других где взять? — тяжко вздохнул Алаш Ронин. — Сожалею, но вам тотчас придется вернуться в деревню. Мой каштелян сообщил, будто прошлой ночью явился волшебник, месьор Рэль, и сказал, что будет ждать Дербников в «Свинье и Котле» после полуночи.

«Каштелян — управитель, ведающий хозяйством, конюшнями и казной, — перевел Конан с местного наречия, на ставший привычным аквилонский язык. — Отлично, поглядим, какие у вас тут волшебники разгуливают…»

— Вина? — нетерпеливо спросил Ронин. – У меня есть и «Либнум» и «Золотая Лоза».

— Благодарим, лучше завтра, — отрезал Гвай. — Пока вельможный отсутствовал, упырь не появлялся?

— Тварь похитила еще трех человек, двоих убила, — эрл горестно покачал головой. — Я распоряжусь, чтобы вас проводили до подножия скалы. С факелами. Тропинка немного запущена. И… И будьте осторожнее. Фамильное привидение в последние дни расшалилось — его видели позапрошлой ночью на главной улице деревни. Совсем обнаглел, мерзавец, уже в поселок забирается. Не к добру это… Переговорим с утра. Прощайте.

Эрл Ронин коротко поклонился и вышел. Взамен показалась озабоченная физиономия десятника Хольма.

— Соизвольте, вельможные, проследовать до низу. Факелы сами понесете, а то нам неудобно — копья в руках. Вдруг пригодятся супротив упырей?

Гвай громко фыркнул и доверительно спросил у Конана:

— Ты запомнил, к кому из них нельзя поворачиваться фундаментальной частью задней половины туловища?

Варвар, не сдерживаясь, расхохотался в голос.

Постоялый двор «Свинья и котел» несколько отличался от тысяч собратьев, украшающих собой города и поселки Заката. Одноэтажность отлично компенсировалась длиной дома — шагов двести, не меньше. Крыша соломенная. Половина строения отдана под громадный обеденный зал, другая разделена на темные маленькие каморки — комнаты для гостей. Гостей же, кроме Ночных стражей, в «Свинье» не наблюдалось. Зато явилось великое множество местных — посмотреть на Дербников. Ночью, в темноте пришли, не убоялись! Верили, что знаменитые охотники на чудовищ защитят в случае любых неприятностей.

— Боги незримые, наконец-то вы явились, — с жалобной интонацией сказала Асгерд, когда Гвай и Конан протолкались к столу. — У Эйнара язык как помело, но я-то не двужильная! Совсем замучили — расскажи то, расскажи это. Теперь сами отдувайтесь. Кстати, у меня две плохих новости.

— А именно? — насторожился Гвай.

— В так называемых «комнатах» ночевать нельзя. Клопов больше, чем звезд на небе. Зажрут насмерть, никакой упырь не понадобится. Засим: тебя, как предводителя ватаги, намереваются испытать тутошние задиры. Им, понимаешь, не верится в нашу силу.

Гвайнард почесал в затылке и ответил:

— Ночуем на сеновале, никакой страшный кусачий зверь не доберется. А насчет забияк… Я не буду возражать.

Он повернулся к притихшей толпе ронинцев, сгрудившихся вокруг стола Ночных стражей и с самым невинным видом осведомился:

— Кто здесь меня проверять захотел?

— Ты, что-ль, начальствуешь? — хмуро спросил безбородый парень из ронинской деревенской молодежи. — Тю! Я-то думал ватагой длинный командует…

Все посмотрели на невозмутимого Конана, потягивавшего наикрепчайший черный эль. Киммериец на взгляды не ответил, сосредоточившись на содержимом кружки. Посмотрим-посмотрим, как Гвайнард выкрутится!

Из толпы вытолкнули местного богатыря. Засмотришься — эдакий человечище! Ростом на полголовы превосходит отнюдь не маленького Конана, плечищи медвежьи, руки в тугом сплетении мышц и синеватых жил, шея бычья. Однако, посматривает смущенно.

И молод совсем — не больше двадцати зим на свете прожил. Невысокий Гвай рядом с ним кажется малым ребенком.

— Во! — загалдели ронинцы. — Арта на кулаках поборешь, поверим!

— Давайте, — скривился Гвайнард. – Столы отодвиньте, чтоб место было. Здесь поборемся. На улице темно…

— Может, лучше длинного выставишь, заради потешного поединка? — сконфуженно проговорил могучий Арт и еще больше покраснел. — Ведь зашибу…

Конан непроизвольно сжал кулаки.

Побороться можно, но только не с живой осадной башней! Нет, киммериец не боялся, просто сразу начал прикидывать, как можно завалить такого исполина. Потребуется хитрость, а не грубый мордобой…

Гвай на Конана и не посмотрел. Ждал, пока тяжелые столы уберут к бревенчатым стенам. Вышел на середину. Руки висят расслабленно, на лице философическая задумчивость. Асгерд была спокойна, как скала. Броллайхэн откровенно ухмылялся.

Громила Арт атаковал первым – попытался нанести прямой удар в челюсть. Если бы попал, Гвай недосчитался бы половины зубов.

Дальнейшего никто, включая внимательного Конана, не увидел. Слишком быстро произошло. Гвай непонятно как ушел от сокрушительного тарана, нырнув вниз и правее. Смазанной полоской мелькнула его правая рука.

И сразу все кончилось. Арт тяжело повалился на золотистую солому, устилавшую пол. Ронинский боец пребывал в состоянии бессознательном.

Конан закашлялся. Местные изумленно загудели.

— Гвайнард Один Удар, — удовлетворенно хмыкнула Асгерд. — Предпочитаю быть его другом, а не врагом. Киммериец, не удивляйся. Таким манером нас в каждой деревне испытывают. И мы всегда доказывали… Эй, вы чего делаете?!

Восторженная толпа ронинцев схватила Ночных стражей, силой подтащила к столу, усадила. И началось…

Пиво и эль — бочонками. Дичь и свинина — горой. Нашли даже кувшин кислого вина — редкость! Все для почтенных гостей! Ай да предводитель охотников! Арта поверг, не кого-нибудь!

Самого Арта мигом унесли шестеро крепких бородачей — пускай отлежится!

— Истинно бритунийское гостеприимство, — посмеивался Гвай, — Точнее, ронинское. Ты кушай, варвар. Теперь нам все бесплатно. В любом доме Ронина.

— Как у тебя получилось? — не переставал изумляться Конан. — Как? Этот верзила и меня уложил бы с такого удара! Шею бы запросто переломал!

— Быстрота, точность, спокойствие. И лишь самую малость грубой силы. Это еще один непреложный закон Ночных стражей. Ничего сложного, Конан. Рано или поздно научишься.

Ночной праздник так бы и продолжался, не появись на пороге «Свиньи и котла» примечательная личность.

Черные одежды, глубокий капюшон, серебряное украшение на груди — маленький тощий дракончик, вцепившийся зубами в собственный острый хвостик. Ладони гостя затянуты в кожаные перчатки.

Люди внезапно замолчали. Расступились, пропуская мрачного визитера. Отошли подальше.

— Месьор Гвайнард, если не ошибаюсь? — проговорил незнакомец, подойдя к столу. — Меня зовут Рэль. Побеседуем?

— Побеседуем, — Гвай медленно встал, внимательно глядя на черноплащного. — Не здесь, разумеется. Ребята, Асгерд, пьянку заканчиваем. Быстро топайте к сеновалу. Там удобнее всего. И клопов нет.

Конан, подчиняясь приказу, шагнул к выходу. И успел расслышать тихий вопрос предводителя отряда:

— Если я правильно понял, вы прибыли из Рудны?

— Именно. Пойдемте, сударь. Не будем смущать бестолковых кметов. Не по их уму разговор.