"Лев Кузьмин. Привет тебе, Митя Кукин!" - читать интересную книгу автора

вязаных носках с розовыми дырками на пятках, стал подходить к лошади.
Саша подобрал Митино пальто, да так с пальто в руках и стоял,
растерянно смотрел, что будет дальше.
А Митя пригнулся, напружинился и прыгнул. Он упал животом на Зорькину
спину. Зорька присела, Митины руки и ноги оказались в воде. Но Митя так и
остался лежать поперек лошади и стал распутывать руками в бурлящем потоке
широкий чересседельник, завязанный вокруг оглобли.
- Упадешь, - пробормотал Саша, а Митя уже распутал чересседельник,
развернулся на спине лошади, сел на нее верхом и, обняв за дрожащую, мокрую,
но теплую шею, опять опустил руку по самое плечо в ледяную воду и начал
шарить по Зорькиной груди, по низу хомута - искать ремешок супони.
Зорька сразу поняла, что к ней пришла помощь. Не рвалась, не ржала, а
только тихо и протяжно постанывала.
Ремешок супони раскис, разбух. Митя на ощупь тянул его, рвал ногтями.
Рука от холода онемела, рубаха с этой стороны намокла до самого ворота, но
вот ремешок поддался, клешни хомута разомкнулись.
Зорька дернулась, яркая, расписная дуга вылетела, и ладно, Митя успел
вцепиться в жесткую конскую гриву, а то упал бы вслед за дугой в темный
поток.
Саша со стороны увидел, как Зорька мощно вздыбилась, развернулась на
задних ногах и, обрушивая с себя сверкающую на солнце воду, с висящим на
гриве Митей вымахнула на лед. Она проломила его, опять прыгнула и вот уже,
хромая и волоча за собой вожжи, выбежала на берег.
Там она остановилась. Митя скатился вниз и кинулся осматривать Зорьку.
Дышала она шумно и тяжело, ноги ее дрожали. Вода капала с длинного хвоста, с
гривы, под раздутым животом нелепо висело седелко, хомут на шее у лошади
держался тоже как-то странно, боком.
- Прости меня, Зоренька, прости, - опять было заплакал Митя, да тут
подбежал Саша, подал валенки, пальто, сказал:
- Оденься.
Потом бодрым голосом добавил:
- Вот видишь! За Филатычем можно было и не посылать. Если бы не
послали, никто бы ничего и не узнал.
- Ну, д-да... Ф-фиг бы не узнал... - едва выговаривал Митя, его самого
трясло не меньше Зорьки.

6

А Филатыч был уже близко. До смерти перепуганный Егорушкой, который
ворвался в школьную столярку и не своим голосом завопил: "Зорька тонет!
Зорька тонет! Одну дугу видно!" - старик только и успел, что накинуть на
себя полушубок да схватить у школьной поленницы длинную жердь, и так вот,
без шапки, и бежал с этой жердью по дороге.
Старик бежал небыстро, ему не хватало воздуха. А Егорушка трусил рядом,
все наговаривал:
- Митя не хотел, а Сашка сказал: "Поехали!" Митя не хотел, а Сашка
сказал: "О'кей!"...
Филатыч на Егорушкины ябедные слова не отзывался, не мог. Только
выбежав из леса в долинку и увидев на берегу распряженную лошадь, сказал не
то с облегчением, не то с испугом: