"Лев Кузьмин. Привет тебе, Митя Кукин!" - читать интересную книгу автора

Главное, чтобы человек был надежным. А ты, Митя, человек вполне надежный. Ты
у нас, можно сказать, мужчина в доме! Без тебя с нашим хозяйством мы бы не
знали, что и делать...
От таких речей Митино конопатое лицо расцветает, белесые ресницы над
зелеными глазами начинают смущенно и радостно трепетать. Ведь все, что
говорит Павла Юрьевна о Митиных заслугах, - правда.
Как только кончится урок, как только Павла Юрьевна поднимет со стола
медный колокольчик с надписью "Дар Валдая" и звякнет им, так Митина фигурка
в затертом казенном пальто и в пушистой шапке-ушанке скатывается с крыльца
во двор.
А белый двор усыпан по мягкому, подталому снежку рыжими сосновыми
иглами. А сосны над головой стоят чуть не до неба. Воздух сладок, свеж,
пахнет по-весеннему ветром, и здесь Митя чувствует себя на полной свободе.
Он здесь хозяин положения, и даже сам Саша Елизаров попадает волей-неволей к
нему в подчинение.
Митя хватает с поленницы топор, ставит на попа чурбан-кругляш - бац! -
бьет по нему наотмашь, и чурбан разлетается на две ровные половинки.
Саша тоже берет топор, тоже ударяет по кругляшу, но "бац!" у него не
получается. Чурбак как стоял целехонек, так и стоит, а лезвие топора глубоко
вязнет в сырой древесине.
- Кар-р-рамба! - ругается по-иностранному, кажется, по-итальянски,
Саша. - Как хоть ты все это делаешь? Научи!
Митя подсказывает, что лезвие топора надо нацеливать не прямо, а чуть
наискосок, что ударять надо резко, без всякого страха. Но Саша все равно
побаивается, удар у него выходит не тот, и в конце концов Митя говорит:
- Ладно... Потом натренируешься. Давай подтаскивай мне чурбаны, я сам
переколю. У тебя силы много, да сноровки нет. Это потому, что раньше, у себя
дома, тебе работать по хозяйству не приходилось, а мне приходилось. Зато ты
учишься вон как здорово. И сам учишься, и мне помогаешь...
И так всегда. Саша первый по книгам, по учебе, может придумать
какую-нибудь развеселую игру, а Мите больше нравится колоть дрова,
откидывать от крыльца снег, таскать из бочки воду на кухню - и всю эту не
очень легкую, мужскую работу он выполняет с удовольствием.
Снег, сосны, поленница в снегу, стук ведра о край деревянной бочки
напоминают ему далекую "Дружную Горку", напоминают родной дом.
В такие минуты ему кажется, что нет на белом свете никакой войны. Ему
кажется, что вот он сейчас обернется, а по скрипучей снежной тропинке к нему
торопливым шагом идет мать. Она высокая, очень красивая, на ней узкое пальто
и черный с алыми цветами плат, лицо от быстрой ходьбы и зимнего воздуха
румяное, и вот когда она склоняется к Мите, когда касается ласково его щеки
своею нахолодавшей щекой, то и Мите сначала тоже зябко-презябко, а потом
вдруг так уютно и тепло, что у него от этого тепла счастливо замирает
сердце.
Мать говорит: "Работничек мой! Сейчас тебе помогу".
А следом набегают сестренки - Даша и Маша. В длинных шубейках, в
толстых платках, они маленькие и неуклюжие, как медвежата, барахтаются рядом
в сугробе, им весело, а потом они кричат:
"И мы поможем! И мы!"...
Каждый раз на этом месте своих воспоминаний Митя и взаправду видит, как
с гамом, шумом, с толкотней к нему бегут по тропке малыши - все они в серых