"Лев Кузьмин. Огонек" - читать интересную книгу автора

И вот, так или иначе, а мы уже в пути.
День майский, но погода серая, сырая. Весна нынче затянулась. В такую
пору все дороги - сплошная хлябь. Ветерок посвистывает знобко, и хорошо, что
мать, когда я собирался в контору, сказала: "Вдруг примут, так надень сразу
ватный пиджачок. Он хотя и окоротал, да для работы еще гож..." И я кутаюсь в
этот пиджачок, сижу обочь суровой Валентины на крыле трактора.
Трактор - все тот же повидавший виды, довоенного выпуска колесник ХТЗ.
Колеса его - железные сплошь. А задние, кроме того, еще и очень огромны,
снабжены здоровенными шипами. Они месят дорожную глину яростно. Да мотор
стар, не слишком могуч, на буксире у нас широкие, как плот, сани, на санях
увязаны металлические бочки с керосином - двигаемся мы тихо.
Черепашья эта скорость раздражает Валентину совсем. Она поддает
трактору газу. Тот ревмя ревет, пускает синий дым. А сани, кренясь на ухабах
и сгребая густую грязь, все равно упираются: толку - чуть... Тогда Валентина
за всем этим дымом, за грохотом выговаривает что-то досадное, и я думаю:
"Опять в мой адрес!"
Переживаю, хмурюсь, расположить к себе Валентину ничем не могу. Лишь в
голову лезут дурацкие мысли: "Вот сани-то мотануло бы покрепче, бочки бы
раскатились, и я бы вмиг доказал, зачем я тут. Я бы Валентине сам строго, а
может, и насмешливо сказал: "Не нервничай, на меня смотри! Ты думала, я
слабак, а я - человек, подкованный наукой. Ты даже вот про школу нашу не
желаешь со мной повспоминать, а я, между прочим, вышел оттуда с Архимедом в
голове. С Архимедом, с его рычагами... Вот, глянь: хватаю с дороги кол,
пихаю под низ бочки, и - рычаг готов! Раз, два - бочки опять все на месте...
Поехали дальше! Дайте мне во что упереться и увидите сразу, какой я
молодец!""
Я вхожу в роль настолько, что за шаткое под собой крыло почти не
держусь, начинаю изображать свой мысленный подвиг в лицах. Глазами, губами,
головой нашевеливаю так, что Валентина взглядывает, повертывает пальцем
возле собственного лба, и этот жест означает ясно: "Мой помощничек еще и с
приветом!"
Я тушуюсь, но не унимаюсь.
Когда перегретый трактор сполз в мокрую низинку к тусклому, под
лохматыми елями, бочажку, когда Валентина выключила скорость и потянула
из-под ног пустое ведро, то я это ведро у нее выхватил:
- Сам! Притащу воды сам, и залью в радиатор сам! Я видывал, я умею!
Ноша не тяжела, бочаг - близко. Лишь тракторный радиатор для меня
высок. До фырчащей, как на горячем самоваре, заглушки мне трудно дотянуться.
Но я карабкаюсь на переднее колесо, цапаю заглушку ладонью, и - не успела
Валентина меня окрикнуть, остеречь - стронутая с места заглушка взлетает
пулей в небеса.
Ладонь обдало жгучим паром, я грохаюсь чуть ли не прямо на ведро, сую
руку в холодную воду, хлопаю глазами на Валентину, а она летит на меня с
трактора стремительным коршуном. А она все на свете клянет, особо поминает
всяких таких-разэтаких помощников, но видит: пятерня моя хоть и красна, да
без волдырей. И тогда кричит:
- Где заглушка?
- Вроде бы здесь... Кажется, там... - бормочу я, шарюсь в расквашенных
колеях, ползаю на четвереньках по молодой на обочине траве. А Валентина
отыскала заглушку сама, залила воду сама; и тут, скажу честно, от досады, от