"Лев Кузьмин. Ефрейтор Полухин" - читать интересную книгу автора

что-нито серьезное - так как же он тогда включится в работу настоящую? Любое
при лунном призрачном свете темное пятно приводило Полухина теперь в
столбняк, и превозмочь это состояние ему казалось окончательно невозможным.
Хорошо, что причиной всех беспокойств в ту ночь были только звери да
зверушки, а то бы Полухину - хоть признавайся, сдавайся Крутову.
Очередной ночи он ждал в полном смятении. Старался ни с кем не
разговаривать, только вот с Ласточкой, переменяя ей повязку, Полухин
поделился, ей пожаловался:
- Как быть-то мне теперь, Ласточка? Ну как?
Но Ласточка, разумеется, не ответила, а новое ночное дежурство
наступило.
И вновь понеслась навстречу автомобильным фарам белая в ночи дорога, и
снова Полухин ежился: "Что будет сейчас?"
И вот сержант Дерябин вдруг распахнул на всем ходу дверцу, лязгнул по
ней автоматным стволом и, цепко держась за скобу в кабине, перевесился над
летящей рядом контрольной полосой.
Перевесился и, как нашептал ему кто, почти тут же увидел то самое, ради
чего и мчится каждый раз тревожная группа во всю свою возможную и даже
невозможную прыть.
- След! Людской! - выдохнул сержант.
Водитель тормознул: машина, дав юза, как вкопанная замерла чуть
наискось дороги.
Бойцы повыпрыгивали мигом, тяжелою торпедой вымахнула на дорогу Альма.
Полухин, хотя сердце у него заколотилось бешено, выскочил и вбежал в
освещенный фарами круг тоже довольно резво. А Дерябин ухватил взлаявшую
Альму за поводок и, сдерживая ее, спешно отдавал бойцам торопливые команды.
Крикнул, кому заходить с этой стороны, кому заходить с той стороны, -
Полухину приказал:
- Прикрываешь меня! Пошли!
И Полухин пошел крутым склоном бархана вверх за Дерябиным. А потом,
увязая в песке, даже побежал, потому что и собака добавила ходу, и сержант
добавил ходу.
Ну, а бежал Полухин - след им в след, хотя и знал: так бежать в боевой
обстановке не положено. Он знал: надо бы держаться хоть немного, да
стороной, а может, даже и шагов на несколько впереди.
А так выходило: не он, Полухин, прикрывает сержанта и Альму, а сержант
Дерябин заслоняет его от любой встречной беды.
Он об этом знал, он об этом думал.
Он думал про это так лихорадочно, так напряженно, что вдруг до
предельной ясности представил, как вон из того серо-темного на песчаной
осыпи куста неколебимо, тяжеловато выдвигается черный пистолетный ствол. На
его обрезе - провальный глаз пулевого отверстия. Глаз, направляемый стволом,
шарит то чуть влево, то вправо. То - на Дерябина, то - на Альму. И выбирает
все-таки Дерябина.
Полухину даже почудилось, как начинает там медленно-медленно сдвигаться
спусковая скоба; и он, Полухин, уже наяву кидается еще ближе к сержанту, в
один мах Дерябина обгоняет, прикрывает собой.
- Лишку не заскакивай! Дай обзор! - пыхтит на трудном бегу сержант, и
Полухин тоже бежит по тяжелому песку, едва сдерживая шум дыхания. Но бежит
он в ночи теперь, все ясно видя, все четко слыша. Он чувствует в себе теперь