"Николай Кузьмин. Возмездие " - читать интересную книгу автора

оказалась жена камердинера В. Набокова. Слугу сенатора расстреляли за то,
что он спрятал во время обыска два детских велосипеда и "не отдал их
народу".
От жены Куприна, терпеливо таскавшейся на Гороховую, досадливо
отмахнулись: "Да расстреляли его к чертовой матери!" Женщина упала в
обморок. Когда ее привели в чувство, комендант рассмеялся: "Вы, сударыня,
шуток совсем не понимаете!" Куприна освободили, но спасло его чудо: в
списках на расстрел он значился.
Хуже оказалось положение Блока. У него нашли дневники. Суровым
следователям на Гороховой записи поэта показались "чудовищно
контрреволюционными".
Надо сказать, что именно Блок приветствовал революцию всем сердцем.
Даже узнав, что мужики сожгли его родовое имение Шахматово, он
глубокомысленно объяснил это варварство историческим возмездием за былой
помещичий гнет своих предков. "Мне отмщение и аз воздам..." Сразу же после
царского отречения Блок стал секретарем Чрезвычайной комиссии, созданной
Временным правительством для расследования преступлений царского режима.
Насколько ослепляющей была революционная эйфория поэта, настолько
угнетающим вышло его ужасное прозрение от всего, что он увидел и с чем
соприкоснулся.
Вот его записи в потаенном дневнике:
"История идет, что-то творится, а жидки жидками: упористо и умело,
неустанно нюхая воздух, они приспосабливаются, чтобы не творить, т.к. сами
лишены творчества, вот грех для еврея..."
27 июня 1917 года
"Чем больше жиды будут пачкать лицо Комиссии, несмотря даже на
сопротивление "евреев", хотя и ограниченное, чем больше она будет топить
себя в хлябях пустопорожних заседаний и вульгаризировать при помощи жидкое
свои идеи, - тем более в убогом виде явится Комиссия перед лицом
Учредительного собрания".
4 июля
"Господи, когда я отвыкну от жидовского языка и обрету вновь свой
русский язык!"
"Со временем народ все оценит и произнесет свой суд, жестокий и
холодный, над всеми, кто считал его ниже его, кто не только из личной
корысти, но и из своего еврейско-интел-лигентского недомыслия хотел к нему
"спуститься".
Запись 8 июля
Из подвалов на Гороховой великого поэта все же удалось освободить, но
вышел он оттуда уже больным непоправимо.
Пафос революции питал его поэтическое творчество.
Ужас революции сломил жизненные силы...
Однажды Федор Иванович застал у друга заплаканную балерину А.Р.
Нестеровскую, бывшую замужем за великим князем Гавриилом Константиновичем,
сыном известного в литературе "К.Р." - поэта. Она просила помощи. Ее мужа
арестовали, ему грозил неминуемый расстрел. Моисей Урицкий с особенным
сладострастием вел дела взятых под стражу членов царской династии.
Впоследствии он похвалялся, что одним махом подписал расстрельный приговор
сразу 17 великим князьям... Нестеровская рассказывала, что сумела пробиться
к Урицкому и, как она выразилась, "валялась у него в ногах". Палач пообещал