"Анатолий Кузнецов. Огонь" - читать интересную книгу автора

Когда в "гнезде" особенно закручивались споры, рождалась истеричная
перебранка и пахло дракой, Миша Рябинин неизменно выступал на сцену и сразу
всех мирил. Как истый реалист, он говорил: "Братцы-кролики, жизнь сложна, и
не нам с ходу распутать все узлы. Терпение - и распутаем. А тем временем
нужно принимать жизнь, какая она есть. Уясним себе, какой это трудный
орешек!"
И был он феноменальный математик. Встречаются люди с такими
способностями. Если кому-нибудь лень было умножать в столбик, скажем, 319 на
29, он спрашивал Рябинина, и тот, бровью не поведя, моментально отвечал:
"Девять тысяч двести пятьдесят один". Старенький учитель математики Кирилл
Прокофьич, качая головой, поговаривал: "Ты, Рябинин, если не свихнёшься,
далеко пойдёшь. Глядите на него, это будущий Гаусс! Лобачевский! Не скалься!
Учись!"
Мишка вправду скалился. Не весьма ценил свой дар, не задавался, и это
было очень в нём симпатично. Сколько раз глухими зимними ночами, озверев от
синусов и тангенсов, Павел завидовал Мишке Рябинину! Сам Павел был в
математике чурбан чурбаном, таблицу умножения - и ту без запинки не выучил.
Смешно теперь вспомнить, а тогда было не до смеха. Сколько сил отняла
математика, но обиднее всего, что после школы вся начисто забылась. Сам
Павел ни за что не решил бы самую пустячную алгебраическую задачку, а ведь
было время - решал, сидел до утра, в глазах зеленело, а решал, потому что
лез в отличники. Он был старательный до одержимости, и он стал отличником,
однако не показывая виду, чего это ему стоило. Зайдёт речь, спросит кто, он
так небрежно: "Да пятак схватил, сам не знаю за что". И всё она, любовь
распроклятая. Он любил девочку, которая принципиально считала, что настоящий
человек - он учится элегантно и легко, получая пятёрки, как нечто само собой
разумеющееся...

ЖЕНЯ ПАВЛОВА - звали эту девочку. Была она подлинным украшением команды
велосипедистов. Отчаянная девчонка - живая, как ртуть, умница, весёлая,
бесстрашная.
Сам Виктор Белоцерковский иногда позорно пасовал перед ней в спорах,
она была единственной, чью правоту он соглашался признать, конечно, только
если уж очень она его к стенке припрёт неотразимым аргументом.
Женькино присутствие неизменно возбуждало и вдохновляло всех остальных.
И когда она мчалась по посёлку впереди всех на своём мужском велосипеде - в
лихих истрёпанных брюках, в полосатой блузчонке, напоминающей тельняшку, с
развевающимися по ветру патлами, а за ней усердно жали на педали целых
пятеро рыцарей, это была картина.
Стоит ли добавлять, что все пятеро, кто по уши, кто по ноздри, кто по
гроб жизни, были в неё влюблены, за что её и ненавидела половина девчонок
класса.

Кто-то сказал за спиной Павла:
- Споём, что ли, русскую народную кирпичную?...
Два голоса затянули было что-то непонятное, но, не получив поддержки,
скисли. А трамвай всё тарахтел, дребезжал, и люди как-то утряслись, каждый
нашёл себе естественное положение, Павла перестали впрессовывать в стену,
так что он покрутился, как винт, оказался лицом к окну, продышал во льду
оконце и посмотрел.