"Анатолий Кузнецов. Огонь" - читать интересную книгу автора

- Ничего не стало. А он их применяет сейчас более чем остроумно. О, как
применяет! Ух, торгаш, захапистый мужик, шкура! Я к нему иногда захожу,
глушим коньяк. Мишка очень забавный, только жаль, что дурак, такой
врождённый, без фантазии, и потому хоть и сволочь, но чересчур уж
примитивная... Но кого я ненавижу по-настоящему, зверски - так это Селезнёва
Славку. Вот где мразь! Этакий розовощёкий, бодренький трепач, фарисей,
дармоед, лодырь, карьерист, лицемер, общественный благодетель!
- Хватит! Стоп! - закричал Павел, дивясь. - Ты мне выдал целый зоопарк.
Слушай, нельзя же так в конце концов односторонне и пристрастно...
- Ты не привык к моей манере, ещё не то от меня услышишь, - небрежно,
но не без кокетства возразил Белоцерковский. - Я именно тем и славлюсь, что
говорю то, что думаю. Они балдеют, думают - шучу. Одни считают меня
шутником, другие шизофреником, третьи неопасным дураком...
Среди строительного хаоса, примостившись у рельсов, закутанная тётушка
в белом переднике продавала пирожки, словно в городе на углу; из алюминиевых
кастрюль, накрытых марлей, шёл вкусный пар.
- С чем пирожки? С котятами?
- С котятами, сынок!... Гар-р-рячие, кому, с мясом!...
- Дайте шесть штук!
- Только бумаги у меня нету...
Они набрали пирожков, стали есть их, обжигаясь, измусолив руки. Полезли
по трапу к железным дверям доменного цеха.
- Это верно, - сказал Белоцерковский, - я такой злой, потому что с утра
не жрал. Но Селезнёва ненавижу не меньше.
- Тогда вы особенно дружили. Он смотрел тебе в рот, души не чаял, был
влюблён в тебя!
- А такие-то, братец, влюблённые потом становятся врагами насмерть!

Он показался Павлу ещё более грандиозным, этот цех, а выпуклый бок
домны ещё внушительнее, чем вчера.
Туман проник сюда, стелился под потолком, и мощные лампы светили сквозь
него мутными, в ореолах, шарами.
В отличие от вчерашнего у домны теперь не было ни души. Только белел
плакат "Дадим металл 26 января!", причём ноль был так хорошо переделан в
шестёрку, что самый придирчивый глаз не заметил бы следов.
В полном безмолвии, спотыкаясь о разные железяки, громко
переговариваясь, Белоцерковский и Павел полазили везде, как мальчишки,
подобрались к дыре лётки и посмотрели в неё.
Она невольно вызывала уважение: шутка ли, именно здесь будет литься
огненная лавина, а сейчас так себе, просто дыра в кирпиче, немного
заиндевевшая, да ещё в неё гулко свистал, всасываясь в домну, воздух. Вдруг
Павел заметил в чёрной глубине дыры какие-то световые блики. Что-то там,
внутри печи, звякнуло, возился кто-то живой.
- Эге-ге-ей! - закричал в лётку Белоцерковский. - Ку-ку!
- Бу-бу-бу!...- ответил человек изнутри, как из преисподней.
И между ними состоялся такой короткий диалог:
- Алло! Задувка когда?
- Скоро!
- Как скоро, сегодня, завтра?
- Скоро, вот-вот.