"Анатолий Кузнецов. Огонь" - читать интересную книгу автора

- Ага, на том стою.
Вошла Луэлла, неся два стакана с чем-то мутным, с не растворившимся на
дне сахаром. Это был выдавленный лимон, разбавленный водой. Павел с
наслаждением выпил, глотал и с каждым глотком трезвел, трезвел...
- Ну, я пойду, - сказал Павел.
- Постой, оставайся ночевать, места полно. Чего ты там, в гостинице, не
видел?
- Я хочу побыть один, - признался Павел.
- Не нравится у меня?
- Квартира у тебя прекрасная, всё нравится, но у меня потребность...
подумать, кое-что записать, - придумал Павел.
- Запиши впечатления от меня, - с холодком сказал Белоцерковский. -
Опубликуй. В негативном, конечно, плане, хотя можно и в позитивном, смотря
какими фразами писать. Позитивный скорее пройдёт, получишь быстро гонорар,
вместе пропьём, а? Что-нибудь такое: "Строитель коммунизма Виктор
Белоцерковский".
- Не юродствуй, хватит! - зло сказал Павел и бросился вон.
Осмотревшись и сообразив, куда идти, он побрёл пешком - долго,
медленно, чтобы успокоиться, выветрить спиртные пары.
Ввалился к себе в номер, бросил пальто и шапку на кровать, присел к
столу и обхватил голову руками. Сколько ни вслушивался в себя, не мог
обнаружить там ничего приятного: одна гнусь, словно вывалялся в невесть
какой подлой помойной яме...
Подтянув стул, он сел, положил локти на подоконник. Задумавшись,
посмотрел в окно на белые пустынные равнины.

Глава 7

Он проснулся среди ночи, обнаружив, что спит одетый. Ему показалось,
что спал он долго, очень долго, что уже не та ночь, а следующая.
Часы на руке стояли. Это пустячное обстоятельство вызвало в Павле целую
панику: раз часы остановились, значит, догадка верна, и он мог проспать до
следующей ночи. Он включил свет и минут пять старательно, тупо,
автоматически брился электробритвой, только потом спохватился, что по щетине
мог бы определить, какие идут сутки, но не мог вспомнить, что именно он
сбрил.
"Худо, - подумал он, поспешно умываясь, полный горечи и презрения к
себе. - Какая гадость, пошлость, стыд... Напиваться, приводить себя в дикое
состояние? Да неужто в жизни нет подлинных радостей?! Зачем мы пытаемся
вызывать ложные подобия их какими-то допингами, снадобьями, как те дикари,
жующие ядовитый корешок, чтоб озвереть? Да, напиваясь ради веселья, или для
разрядки, или с горя, или от серости бытия, мы всего-навсего расписываемся в
своём неумении жить подлинно. Расписываемся в своей бездарности!"
И так это у него хорошо получалось, это самобичевание, он даже начал
успокаиваться и чуть было не дал себе знаменитую клятву: "В жизни больше
пить не буду". Но вовремя спохватился и взялся за телефон.
Раз десять набирал номер, пока ответило Косолучье, потом минуты три не
отвечала домна. Трубку взял глуховатый, по-видимому, дед, к тому же весьма
некомпетентный.
- Работают, как же, - сказал он. - Все там.