"Анатолий Кузнецов. Огонь" - читать интересную книгу автора

парни в тех же телогрейках и ушанках, колдовали, паяли, стучали.
Да ещё вопиющим противоречием торчал в центре зала дубовый стол,
возрастом не менее чем лет пятьдесят, повидавший на своем веку всякого, а на
столе - телефонный аппарат с треснувшей трубкой.
- Начальство домны тут не появлялось? - спросил Павел у хмурого парня,
запутавшегося в проводах.
- Нет. Мы, знаете, не от них, мы - другого прихода. Не знаю я их
путей...
- Насчёт задувки ничего не слыхать?
- Не знаю. Наше дело приборы... Эй, ты, что соединяешь! - кричал он в
другой конец зала. - Не видишь, у меня концы оголённые!
Павел отошёл от раздражённого человека, осмотрел некоторые щиты,
вероятно, испытывая то же чувство, что баран перед новыми воротами:
"Температура радиальных газов заплечиков", "Давление колошникового газа",
"Т° поясов"... На некоторых щитах красные или зелёные лампочки светились,
другие были мертвы, стрелки стояли на нулях, кое-где были нацеплены клочки
бумаги: "Не включать! Работают люди".
В древние времена выплавка металла в некотором роде была чем-то
таинственным, граничила с колдовством... Каким же, пожалуй, божественным
священнодейством показался бы древнему плавильщику этот зал с его уж
поистине непостижимой симфонией стрелок, мигающих огоньков, ползущих перьев
по барабанам самописцев, в которой сегодняшний плавильщик, колдун Фёдор
Иванов шутя себе разбирается... Ты ищешь следы высокоразумных астронавтов,
Иванов, и не замечаешь, что давно уже сам ты астронавт!...

В библиотеке Женя сидела, вся заваленная книгами. Вероятно, получила
новую партию: записывала названия на карточках, ставила штампы на первой и
семнадцатой страницах.
- Я решила, что ты уехал, - сказала она, мельком взглянув на Павла.
Он подумал, что, вот странно, от её ослепляющей красоты чуть не рот
хочется раскрыть, когда её видишь, но едва только перестаёшь видеть -
забывается. Да, он начисто забыл и сейчас испытал снова что-то вроде того,
первого потрясения.
- И эта мысль мне приходила, - сказал он. - Дйла у меня
всего-то-навсего - посмотреть, как это происходит, и тотчас уезжать, но дни
идут, никто ничего не знает, сроки дутые...
- Терпи. Ходи в кино.
- Если бы я точно знал сроки, сел бы, работал в гостинице, а не
болтался.
- Тебе всё равно, где работать?
- Если настроиться. Был бы стол или, на худой конец, подоконник, а
расписаться, войти во вкус - тогда бы и месяц, и два, и пять сидел бы
себе...
- Значит, тебя никто не ждёт?
Он усмехнулся:
- Не очень. Главным образом редакторы.
- Зачем ты развёлся? - спросила она.
- Гм... "Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему", -
процитировал он Толстого, тем временем думая: "Всё-таки посмотрела, женщина,
в паспорте!"