"Б.Г.Кузнецов. Эйнштейн: Жизнь, Смерть, Бессмертие " - читать интересную книгу автора

остановиться подробнее на этой крайне важной черте автобиографии. Здесь
отметим только, что и биография Эйнштейна долж-


18

на в некоторой мере следовать структуре автобиографии, она должна
часто отступать от хронологической последовательности в изложении духовного
развития Эйнштейна, давать итоговые характеристики, прослеживать совпадение
жизни ученого с исторической эволюцией науки. Тогда она будет биографией
гения.

Биография не будет биографией Эйнштейна, если она не станет исходить
из итоговых характеристик исторического процесса, воплотившегося в
творческом пути создателя теории относительности. Но она не будет
биографией Эйнштейна, если сведется к итоговым характеристикам и
историческим проблемам. Трем поколениям современников Эйнштейна дороги
самые мельчайшие подробности его жизни, его наружность, его привычки, его
манера говорить. В памяти людей запечатлелось не только ощущение (чаще
всего интуитивное) колоссальной мощи интеллекта, но и человечность,
мягкость, обаяние.

При всем абстрактном характере своих идей, при всем напряженном,
определившем смысл жизни стремлении отойти от повседневного Эйнштейн не
остался в памяти человечества лишенным конкретных черт пророком, принесшим
людям скрижали завета с вершин абстрактной мысли. В конечном счете это
связано с мировоззрением и со смыслом научного подвига. Эйнштейн знал - это
была одна из его исходных идей, - что абстрактная мысль, безупречная по
своей логической строгости, не может сама по себе найти действительные
закономерности Вселенной. В конце концов Эйнштейн нашел новые скрижали
завета, новые мировые уравнения, исходя из эксперимента, разбившего старые
скрижали.

Создатели догматических доктрин становятся небожителями уже в глазах
своих непосредственных учеников. Эйнштейну эта судьба пе грозит даже в
самом отдаленном будущем. Неаприорный и недогматический характер теории
относительности гармонирует с образом ее творца. Эйнштейн с отрочества
стремился найти рациональную схему мироздания, но не допускал мысли об
априорной рамке, будто бы вносящей ratio в хаотический поток бытия.
Напротив, ratio, упорядоченность свойственны миру как "внеличному",
независимому от сознания объекту.


19

Соответственно и большие идеи, охватывающие все мироздание, вырастают
из непрерывного потока эмпирического знания, они ищут в этом потоке
подтверждение, изменяются, обобщаются, конкретизируются. При таком
понимании генезиса научных идей они никогда не выглядят пророчествами, а их
автор пророком - ни в своих собственных глазах, ни в глазах человечества.