"Сергей Кузнецов. Семь лепестков " - читать интересную книгу автора

аккорды на гитаре. Потом все хором исполняли наспех написанную песню со
сцены актового зала.
Последнее их выступление, впрочем, едва не окончилось грандиозным
скандалом. Ко Дню Антифашиста Альперович слепил песню, начинавшуюся словами
"На нашем шаре жив еще фашизм", которые Нордман, едва услышав, переделал в
"на нашем шаре жив еще пиздец", а Леня Онтипенко растрепал о переделке всему
классу. Репетиции были сорваны, поскольку то и дело кто-нибудь из хора
начинал ржать при исполнении злосчастной строки. Желая загладить свою вину,
Нордман предложил несколько раз спеть вариант с "пиздецом", чтобы он потерял
свою привлекательность, но его послали на хуй с такими советами. В
результате все кончилось хорошо, хотя певцы во время исполнения ставшей
знаменитой песни пели вразнобой, а зал взорвался удивившими всех учителей
аплодисментами и хохотом.
Вот и сейчас, вооружившись гитарой, Белов, перекрывая "Чингисхан",
запел: "Быстро приближается земля, мой "Фантом" не слушает руля", - словно
откликаясь на Леркину реплику про несостоявшийся приезд американцев.
Нордман выключил магнитофон, а Альперович удалился на кухню - не иначе
как шарить по родительским полкам в поисках выпивки. Лерка заговорщицки
показала Женьке глазами на дверь - давай, мол, но та только покачала
головой.
Андрей Альперович был не самым красивым мальчиком в классе. Худой, чуть
сутулый, с вечно нечесаными, под хиппи, волосами - тут не до красоты. В
лучшем случае его можно было назвать самым умным - хотя Леня Онтипенко
регулярно оспаривал у него и это звание. Что не мешало им быть ближайшими
друзьями - очкарику Онтипенко и задохлику Альперовичу, вместе прогуливавшим
физкультуру и ездившим на математические олимпиады по воскресеньям.
Не самый умный, не самый красивый и уж точно не самый кайфовый. Одним
словом, Женя чувствовала себя полной дурой, потому что вот уже год
бессмысленно и безответно была влюблена в Алльперовича.
Лерка все это время крутила романы с кем попало - не исключая одного
студента-первокурсника и даже известного бабника Нордмана, заслужившего за
свои подвиги кличку "Поручик". Ценные советы, которые она давала подруге,
сводились к незамысловатому "надо быть активней", и уже одним этим страшно
раздражали: Лерка была стройная, с хорошей фигурой и рано развившейся
грудью, а Женька - полноватая и нескладная. Она и целовалась всего несколько
раз в жизни, не говоря уж о чем-то более серьезном. Она стеснялась
мальчиков, так что даже сейчас за весь вечер не сказала почти ни единого
слова, молча сидела в углу и только изредка отпивала портвейн из стакана,
который даже забывали наполнять, настолько медленно уменьшался в нем уровень
жидкости.
- Глядите, что я нашел! - появился на пороге комнаты Альперович,
победно вздымая над головой бутылку.
- Виски, бля буду, - закричал Белов, откладывая гитару.
- Не матерись при девушках, - сказал Альперович.
- "Джек Дэнниэлз", - тоном знатока собщил Нордман.
- Ух ты, я никогда не пробовала, - сказала Лерка, пододвигая стакан.
- Виски из стаканов не пьют, - сказал Нордман, - виски пьют как водку,
из рюмок.
- Можно подумать, водку не пьют из стаканов, - сказал Белов.
- Водку пьют каждый день, а виски - дефицит. Альперович, тащи рюмки! -