"Эдуард Самойлович Кузнецов. Дневники (Во время первого пребывания в трудовом лагере в 1967) " - читать интересную книгу автора

часто сам загоняет себя на утес - не столько для броска с него (хотя этим
нередко кончается дело), сколько взыскуя чуда; это и крик о помощи извне и
упование на таинственное обретение неких сил в себе, для обнаружения которых
нужна именно бездна у ног. Похоже на дикие скандалы супругов-психопатов;
угрозами, упреками, обвинениями довести друг друга до предельного накала, до
той черточки, за которой неизбежный разрыв, чтобы в последнее мгновение
вырвать друг у друга истерические клятвы в верности и вечной любви - вот эта
самая истеричность, горячечность кажутся верными показателями правдивости,
т.е. предельное душевное напряжение, подтверждающее искомое, желаемое,
принимается в качестве точного свидетельства значимости и истинности того,
чем ты обладаешь - жизнь ли это вообще и твое место в ней или супружеская
верность.

29.11. Добровольный пленник веры, если он одержим поисками истины
(своеобразный комплекс), тем фанатичнее отстаивает единственную истинность
своей веры, чем мучительнее сомневается в ней. Тревожимый проклятыми
вопросами, он легко побивает атеиста, ибо тот лишь слегка думал о вере,
возражения его поверхностны - на этом уровне верующий уже мучил себя и нашел
ответы, а до того, более глубокого, пласта атеист не доходит (вообще:
отрицающий то, что требует в первую очередь внелогического постижения, хоть
на полштыка да не добирает до сути); и отвечая ему, "закомплексованный", все
же не в силах разделаться
со своими глубинными сомнениями. *** Похоже, я угадал, почему так вдруг
перенесли суд на декабрь. Оказывается 25-го ноября 25 сессия Генеральной
Ассамблеи ООН приняла специальную резолюцию о борьбе с угоном самолетов.
Великолепный демагогический козырь, удар по всем сомнениям в справедливости
приговора. С таким козырем можно нас и под вышак подвести. Не исключено, что
меня не просто пугали расстрелом во время следствия. Сейчас мне во всяком
случае кажется, что капитан Савельев, последний из трех следователей,
готовивших меня к обряду крещения в зеки (или в покойники?) не блефовал,
сказав: "По отношению к нашим врагам ничто не может быть достаточно
жестоким. Наш закон предусматривает расстрел - советую вам помнить об этом".
Сначала они пытались уломать меня уверениями, что больше 12 лет я не получу,
а потом заместитель начальника следственного отдела КГБ Ленинградской
области подполковник Елесин В.П. - весноватый мужичок, этакий деревенский
хитрец, работающий под рубаху-парня, - дважды угрожал мне расстрелом, если я
не образумлюсь и не надумаю содействовать следственным органам. Хотел было
написать протест против применения психических пыток, да раздумал - ничего
не даст: это ведь не произвол, а рассчитанный ход, вполне согласующийся с
эзотерическими правилами их игры.
Когда я узнал об освобождении из-под стражи Мэри[5], чувство радости за
них было омрачено впервые у меня возникшим подозрением, что или меня или
Дымшица подведут под расстрел, для чего и создается гуманный фон. Хотя
очевидная необязательность такого вывода тут же меня и утешила. Бывает, что
по 58-й не привлекают к ответственности тех или иных лиц (даже в случае
равной - а то и большей - виновности с теми, кого-таки усадили на скамью
подсудимых) по разным соображениям, далеко не всегда ясным для непосвященных
в тайны Лубянки. Уж кто-кто, а КГБ-то может позволить себе
поамикошонствовать с законом... государственных польз для, разумеется.
Произвол лиц, действующих от имени закона, это любой сдвиг - в сторону ли