"В.Н.Кузнецова. Дневник штурмана " - читать интересную книгу автора

статуэтка Салли Хаббард, грациозно повернувшись к своему соседу, попросила
передать ей соль, а вежливый японец поделился с ближайшим окружением
мнением, что суп очень вкусный. Я уважаю чужое мнение, но ведь каждый волен
иметь и свое собственное, даже если он держит его при себе. Я сочла, что в
супе-харчо перец - излишняя роскошь. А вот Май Нгуен имела собственное
мнение, отличное от моего и японского. Она его не высказывала вслух, но я
догадалась о нем по ее поступку, потому что она крепко поперчила свой суп
сначала черным перцем, а затем красным. Да, недаром говорят, что о вкусах не
спорят. Тома Рок с живостью оглядел моих конвоиров и пронзил меня веселым
взглядом, вселившим в меня бодрость от сознания, что не весь свет погрузился
в унылое своей демонстративной добросовестностью исполнение служебного
долга. Я очень уважаю людей дела, но нельзя ведь при этом превратить себя в
роботов и потерять способность улыбаться.
Помня вчерашний запрет мистера Уэнрайта общаться с пассажирами, я
молчала, но смотреть и слушать мне никто не мог запретить. Ученые уже
оттаивали понемногу, несмотря на присутствие командира, а потом, когда их
сплотят подготовительные обсуждения их будущей работы, они и вовсе
перестанут замечать сурового англичанина. А из отрывков их будущих бесед я
узнаю подробности о происшествиях с "Мегаполисом" и "Молнией" и уловлю общий
смысл их предположений.
Из-за просьбы негритянки передать ей соль я обратила внимание на ее
соседа. Волосы черные, гладкие, лоб высокий, глаза умные и, кажется, черные,
под стать волосам, брови широкие, нос прямой, губы тонкие, подбородок
довольно массивный, лицо овальное, смуглое, словом, ничего интересного. В
толпе я бы не обратила на этого человека ни малейшего внимания, а теперь
приглядывалась к нему лишь от скуки и желания поскорее научиться различать
сидящих в столовой людей. Это, несомненно, был южанин. Но кто? Итальянец,
испанец, турок? А может, бразилец? Если мне хотелось разобраться в ситуации,
то требовалось не только глядеть, но и слушать.
Японец что-то любезно сказал соседу, а я в это время пыталась
подслушать белобрысого верзилу, сидящего рядом со строгой дамой с темными
волосами, собранными в пучок, и, разумеется, ничего не услышала.
- ... говорят, армянин, - донеслось до меня с другого конца.
- Нет, мисс Лунге, он не армянин, - пылко вмешался армянин Карушанов в
разговор высокой блондинки примерно моих лет с лысым пожилым одутловатым
субъектом. - Мне кажется, он татарин.
- А вы, мистер Ивашкевич, тоже думаете, что он татарин? - спросила мисс
Лунге.
- По-моему, он грек, - возразил седой человек, поляк, судя по фамилии.
- Неужели никто не может ответить на мой вопрос? -
полусердясь-полусерьезно спросила мисс Лунге.
- Лично для меня все повара делятся на две национальности, - заявил
довольно симпатичный мужчина с кудрявыми волосами и выразительными голубыми
глазами.
- И какая же национальность у нашего повара, сеньор Мастраяни? -
заинтересовался Тома Рок.
- Национальность "хороший повар" в отличие от второй национальности,
которая называется "плохой повар".
- Я очень люблю людей первой национальности, - признался француз.
Были бы здесь наши, они бы согласились с такой классификацией. При этом