"Андрей Квакин. Клуб самоубийц (Документальная историко-психологическая драма) " - читать интересную книгу автора

соглашательской работе русских политических организаций Парижа и других
центров Зарубежья.[5] Данные политические настроения всячески поддерживало
руководство большинства эмигрантских организаций, вплоть до оказания
материального воздействия на беженцев.
А материальное положение русских эмигрантов было тяжелым. В архивной
коллекции сохранились сотни документов с мольбами о помощи, всевозможные
свидетельства о тяготах беженской жизни. Так в письмах писателя Г. В.
Алексеева,[6] совершившего "инспекторскую поездку по местам расселения
русских беженцев в КСХС", мы неоднократно находим рассказы о трудностях
существования русских эмигрантов.[7] Почти все русские в Югославии
("устроиться удалось только специалистам") были поставлены в финансовую
зависимость от так называемых "разменов". Суть их состояла в обмене
различных русских денег (начиная от царских и заканчивая казначейскими
билетами всевозможных временных режимов на территории бывшей Российской
империи периода Гражданской войны) на югославские динары. Так как
послевоенная экономика самого молодого Королевства испытывала серьезные
трудности, то было решено, что обмен будет производиться не одновременно, а
по спискам беженских организаций постепенно, в размере 400 динар на человека
в месяц. Этим Югославия"...дала возможность русским беженцам не только
сводить концы с концами, но и пустить глубокие корни".[8] В одном из
писем-отчетов писатель Г. В. Алексеев упоминает: "летом я, например, из
размена ухитрился сшить себе брюки". Как и всегда в подобных случаях,
бюрократическая регламентация привела к массе злоупотреблений. В коллекции
Палеолога содержится немало удручающей переписки, показывающей "хитрости",
на которые шли многие авантюристы из числа русских беженцев для улучшения
материального положения. Так, русский консул в Дубровнике собрал списки для
обмена, состоящие из "мертвых душ", а затем с полученными обманным путем
деньгами скрылся. Один из действительных статских советников через
подставных лиц смог получить обмен дважды на свою семью, выдав во второй раз
ее за семью своего брата, пропавшего в годы гражданской войны в России.
Подобные явления писатель Г. В. Алексеев называет "уродствами беженской
жизни".[9]
Поражение в гражданской войне, крах веры в победу белого дела,
осознание бесперспективности дальнейшей борьбы с большевиками, потеря цели в
жизни приводили к необходимости найти виновного в данной ситуации. Именно
взаимная враждебность, поиски внутреннего (или, используя терминологию
Сталина, "ближнего") врага создавали многие трудности, резко обостряли
конфликты, формировали условия для того, что, по мнению Петра Алексеева,
есть "большевизм наоборот". На мой взгляд, мы имеем дело с "манихейским"
сознанием,[10] когда самым главным считается не сплотиться для достижения
определенной цели и выполнения конструктивной программы, а найти "врага" и
списать на него все неудачи. Публикуемые документы из Гуверского
архивапоказывают, что традиционные пороки российского общества и его
бюрократии были перенесены в российское зарубежье.
Документы, связанные с "Клубом самоубийц", хотя и собраны в одной папке
(PaleologueS. N. Box 11. Folder 25), не представляют из себя нечто цельное.
Здесь собраны многообразные письменные свидетельства различного характера
(от личных писем до военных рапортов). При изучении всего массива документов
мною зафиксировано 29 событий, имеющих отношение к делу. Хронология этих
событий в материалах дела (с 29 декабря 1920 года по 27 августа 1923 года)