"Димфна Кьюсак. Жаркое лето в Берлине" - читать интересную книгу автора

стояли старинные статуи.
Проехали по крытой аллее, увитой томными глициниями, мимо цветочных
клумб, где еще пиршествовала весна, но лето уже начинало вступать в свои
права. И вот перед ними возник великолепный особняк, в котором окна нижнего
этажа выходили на широкие террасы, а верхний этаж украшали балконы с
чугунными решетками в стиле барокко. На широких ступенях портика их
встречала, приседая и улыбаясь, старушка в белом переднике и наколке. В
дверях, ведущих на террасу, стояла мать Стивена.
Стивен на ходу выскочил из машины. Старая служанка бежала ему
навстречу. Она присела, поцеловала ему руки. Затем Стивен оказался в
объятиях матери.
У Джой, наблюдавшей за ними, защемило сердце. Вот только теперь он
по-настоящему дома!
Старушка присела и, взяв ручку Энн, заплакала.
- Шарлотта? - спросила Джой, вспомнив имя старой нянюшки Стивена.
- Ja! Ja! Gnadige Frau!* - И она опять заплакала.
______________
* Да! Да! Многоуважаемая госпожа! (нем. )

Шофер помог старику выйти из машины, а Джой держала Энн за руку, чтобы
она не побежала за Стивеном. Затем все трое поднялись по ступеням лестницы
на террасу. Старик одной рукой опирался на руку Джой, за другую его тащила
Энн.
- Какой же ты толстый - шаловливо сказала она, пыхтя. И Джой оставалось
только горячо надеяться, что старик не понял ее слов.
Джой забыла о нем, как только вошла в гостиную. Высокая и хрупкая, с
короной седых волос, мать Стивена положила руки на плечо сына и впивалась
глазами в его лицо, столь похожее на ее. И в улыбке, с которой она смотрела
на сына, было что-то печальное. Да, лицо матери выражало страдание, и его не
могли скрыть ни ее спокойствие, ни ее улыбка.
Взгляд ее голубых, как у Стивена, глаз остановился на Джой. Протянув ей
руку, она сказала:
- Мы рады вас видеть, Джой. - Нагнувшись, чтобы поцеловать Энн, она
повернула к себе ее лицо и дрожащим голосом проговорила: - Она до смешного
похожа на Стивена в детстве.
Отец сел на кончик стула, опершись руками о колена, слегка нагнувшись,
отчего при его тучности пиджак натянулся и верхняя пуговица, казалось,
готова была оторваться. Мать знаком как бы пригласила его принять участие в
разговоре, которого он не понимал.
- А как вы себя чувствуете? - участливо спросила Джой.
- Для такой старухи, как я, не так уж плохо, - отвела она вопрос.
- Мы так волновались, получив письмо от Берты, - начала Джой как раз в
то время, когда в комнату входила Берта и Ганс.
Берта сделала ей знак глазами, но было уже поздно.
- Что за письмо?
Джой смутилась.
- Письмо о том, что вы больны.
- Что за письмо, Берта? - Мать нахмурилась. - О чем ты писала? Ты
ничего не сказала мне.
Краска залила шею Берты, окрасила багровым румянцем ее по-детски