"Димфна Кьюсак. Полусоженное дерево" - читать интересную книгу автора

временной и кончиться ничем, что в ее же интересах лучше остаться на почте,
где она будет рядом с отцом, ведь теперь она уже окончила школу.
Мать всегда была слишком осторожной, всегда боялась, что какой-нибудь
неверный шаг выбьет ее из привычного, маленького мирка, в котором она
прожила всю свою жизнь.
Отец молчал. Он разрешил ей уехать, словно ее выбор был единственно
правильным. И она уехала. Распрощалась с крошечным домиком, его старомодной
верандой и уехала.
База представляла собой просто-напросто запасной аэродром для военных
самолетов. Кроме небольшого административного здания да взлетной площадки,
расчищенной среди леса, там ничего не было. И все же новая работа явилась
для нее именно тем, о чем она мечтала. Она с удовольствием приезжала в
небольшую аккуратную контору с желтыми лакированными столами и
хромированными современными стульями, и ей казалось, будто она вступала в
иной, совершенно новый для нее мир, такой не похожий на все, что она видела
и знала в Дулинбе.
Она жила, напряженно прислушиваясь к звукам прилетавших самолетов, они
зачаровывали ее.
Работа на машинке уже не была для нее скучным и нудным делом, и даже
заполнение листов прибытия и вылета самолетов не обременяло ее. Явившимися
из мира приключений казались ей летчики, стремительно входившие в контору.
Все они были чуть заносчивы и самовлюбленны, все заговаривали с ней и мерили
ее взглядом с головы до пят, а она, чтоб хоть как-то быть похожей на них,
специально для этого носила темно-синюю юбку и светло-голубую кофточку. Она
знала, ей к лицу был этот наряд. Об этом убедительно говорили взгляды
летчиков, и ей еще больше хотелось, чтобы эти молодые, энергичные парни
смотрели на нее с явным обожанием, а не осторожным оценивающим взглядом,
какие бросали на нее фермеры и рыбаки из-за конторки почты.
Теперь она могла здраво оценивать все, вспоминая те давно минувшие дни.
Странно, но все ее страдания и унижения, так долго не дававшие ей покоя,
закончились вместе с лесным пожаром. Они просто сгорели. Точно так же, как
сгорела и она сама. Но она была не из того материала, из которого сделаны
эвкалипты и хинные деревья. Она не сможет, как они, возродиться к жизни. Из
ее сгоревшего сердца уже никогда не потянутся новые побеги.
Кто же это сказал, будто лучше полюбить и потерять любовь, чем вообще
никогда не любить? Если бы она осталась в Дулинбе работать на почте, то со
временем, конечно, вышла бы замуж за одного из тех здоровенных парней,
которые приходили, опирались о конторку своими загорелыми руками и глазели
на нее так, что даже ей со всей ее безжалостностью и бессердечием
становилось не по себе. Потом она уехала бы на маленькую ферму где-нибудь в
окрестностях Дулинбы и зажила бы там, как многие другие женщины,
удовлетворенная, загруженная работой и окруженная кучей ребятишек.
И что, собственно, в этом плохого? Как человеку предугадать, где лучше?

Глава девятая

Кемми и щенок бежали по каменистой тропинке к берегу, где уже начинался
отлив. Острые скалы бомборы отчетливо вырисовывались в воде, и волны с
грохотом разбивались о них. Мальчик старался сдерживать слезы, будто рядом с
ним был отец, сурово говоривший: "Мальчики-аборигены не должны плакать".