"Отто Лацис. Размышляя о прошлом, не забудем, что память обманчива (полит.)" - читать интересную книгу автора

вооруженными людьми под красными флагами, но не получили такого разрешения.
Вывод, не опровергнутый практически никем из участников передачи:
кровопролитие в Останкино было результатом заранее задуманной провокации
кремлевской стороны.
Hо попробуем представить себя на месте неведомого военачальника, не
разрешившего напасть на людей в грузовиках. Он ведь не знал и никто тогда
не знал того, что все знают сейчас: что в Останкине произойдет бой, притом
первый выстрел сделают именно макашовцы. В пути к Останкино приказ на
первый выстрел предлагалось отдать ему, и тогда он был бы виновником
развязывания гражданской войны. Он приказал своим подчиненным продолжить
путь и взять телецентр под охрану - и вряд ли мог принять иное решение.
Таким образом, при верности историзму события выглядят совсем иначе, чем
при отказе от него. Добавим к этому штамп о "расстреле парламента",
укоренившийся вопреки тому, что парламент - это не дом, а депутатский
корпус, из депутатов же от стрельбы никто не пострадал. Если бы говорили, в
точном соответствии с фактами, "обстрел здания парламента, захваченного
незаконным вооруженным формированием" ("полк Руцкого", объединивший
баркашовцев и зюгановцев), в сознании людей отпечатывалось бы нечто другое.
И уж совсем никто не напоминает, что отказ от расследования октябрьских
событий в едином пакете с амнистией провела в Думе "левая" оппозиция, что и
позволяет ей теперь объявлять всех погибших (включая случайных прохожих)
"жертвами режима", хотя это никем не доказано и, вполне вероятно,
расследование показало бы нечто иное. Так события, которые произошли
буквально на глазах всего мира (все смотрели картинку CNN), отпечатываются
в памяти разных людей взаимоисключающим образом.
Излишне говорить о том, что память подвержена влиянию различий социальных
позиций. Одни картины семидесятых годов остались в памяти сотрудника
академического института, чистившего гнилую капусту на овощной базе,
махавшего флажком на Ленинском проспекте спешившим из Внукова в Кремль
лимузинам с гостями Брежнева, унизительно клянчившего партийную (даже если
сам был беспартийным) характеристику для зарубежной поездки, нужной для его
научной работы. И совсем другое встает перед мысленным взором участника тех
же событий - сотрудника райкома партии, посылавшего в институт разнарядку
на бесплатную работу докторов и кандидатов на овощной базе, на их же
бессмысленное стояние на Ленинском проспекте (с точным указанием - у какого
столба стоять), наделенного властью по любому вздорному поводу отказать в
характеристике на выезд.
Излишне добавлять, что Александр Солженицын помнит высылку на чужбину или
Елена Боннэр - ссылку вместе с Андреем Сахаровым в Горький совсем не так,
как помнят это те, кто их высылал и ссылал.
Три года назад я купил книгу "КГБ и власть" - мемуары Филиппа Бобкова,
возглавлявшего печально знаменитое Пятое управление КГБ. Было любопытно, не
забыл ли он, как в 1975 году допрашивал Лена Карпинского, по "делу"
которого проходил и я: у Лена изъяли мою рукопись, признанную затем
"антипартийной", что повлекло худые последствия по крайней мере для пятерых
членов КПСС.
Hет, Бобков не забыл, беседа описана, что доказывает по крайней мере
одно: автор мемуаров - человек неглупый. Hо, Боже мой, до чего же
по-разному видится эта беседа в его памяти и в моей (Лен рассказал мне о
ней на следующий день)! Если верить Бобкову, он не помнит нынче только