"Халлдор Лакснесс. Салка Валка " - читать интересную книгу автора

я чуть было не забыла про вас. Должна сказать вам, что вы ничуть не лучше
женской половины. Вы бегаете за юбками, богохульствуете, сквернословите
перед ликом господним, играете в двадцать одно и дебоширите в преддверии
Страшного суда. Нализавшись сивухи, вы валяетесь в блевотине перед святой
троицей. Но послушайте, что я вам скажу. Единственное наше вино - наш святой
спаситель, и тот, кого мучит жажда, пусть пьет из него. Взгляните на
виноградаря, труженика, великого Иисуса Христа, нашего спасителя. Он давит
божий виноград гнева. Пот струится с его священного чела. Ступайте туда,
мужчины и женщины, вступите в его виноградник, пока еще не поздно. Заблудшие
души с последних скамей! Проходите вперед и преклоните колена перед господом
богом сейчас, - после смерти будет поздно. Тогда огонь преисподней охватит
вас, подберется к вашим грешным душам. Аминь! Аллилуйя!
Эту яркую речь, одновременно такую земную и божественную, Салка Валка
слушала не мигая. А мать ее сидела словно завороженная. Глаза ее приобрели
отсутствующее выражение, складки, которые оставляет жизнь на лице,
смягчились; и в то же время с лица исчезло выражение мысли, женщина казалась
беспомощной, отрешившейся от всего, не ведающей ни времени, ни пространства,
ни печали. Такая отрешенность бывает у человека, пожалуй, только на смертном
одре.
И прежде чем женщина очнулась и сообразила, что с ней происходит,
зазвучала следующая песня, песня о священной виноградной лозе, избранная,
вероятно, потому, что Тода-Колода называла Иисуса Христа единственным
священным напитком.

Лоза вечно чистая, вечно живая,
Я только побег твой, сращенный с тобой,
В дни счастья и мук раскрываешь объятья
Ты мне, Иисусе, возлюбленный.

Лоза вечно чистая, вечно живая,
Даешь ты мне силы и соки свои,
В тебе, Иисусе, я мир обретаю,
В тебе открываю источник любви.

Лоза вечно чистая, вечно живая,
Мое упованье, опора моя,
Коль огненный зной мне чело обжигает,
Прохладою ты осеняешь меня.

- А теперь будем петь все вместе, - сказал капитан, красный,
возбужденный, сияющий. Было что-то залихватское и разухабистое в его голосе
и взгляде, сопровождавшем приглашение. Его слова с успехом могли бы
означать: "Выпьем-ка этого сладкого хмельного вина, напьемся вволю, а завтра
будь что будет".
Все запели. Песнь подхватили даже маловеры и не угодные богу
безбожники, и они воспарили ввысь, зачарованные ее словами и мелодией,
исполняемой в унисон солистами и инструментами.

Лозу я чистейшую славлю,
Тебя, Иисусе святой,