"Халлдор Лакснесс. Салка Валка " - читать интересную книгу автора

другой. Говорила Салка или молчала, ее пухлые влажные губы постоянно были в
движении. Улыбка, открывавшая сильную челюсть и крепкие зубы, походила на
гримасу, глаза превращались в узенькие щелочки. Но это юное,
полуоформившееся лицо излучало ум и решительность. Если девочка не теребила
что-нибудь в руках и не болтала ногами, с любопытством разглядывая все
вокруг, она прислушивалась к разговорам или просто-напросто гримасничала без
всякой видимой цели или кивала головой в ответ на мелькавшие в ее уме мысли.
Все ее существо излучало энергию, избыток жизненных сил.
После ужина отворилась дверь, ведущая в зал собраний. Убранство его
было незатейливо: десять рядов скамеек без спинок, небольшой помост в конце
комнаты, над ним эмблема Армии спасения. На одной стене висела картина -
длиннобородый генерал с женой, на другой стене - Иисус Христос с коротенькой
бородкой, один. На стульях, стоящих на помосте, расположилось несколько
человек из Армии спасения и их друзья. Они с достоинством беседовали между
собой, в меру оживленно и весело.
Сигурлина и ее дочь сели на одну из последних скамеек. Народ все
прибывал. Большинство приходили с улицы, но кое-кто и из этого же дома. Тут
были мужчины, почтенные и благонравные, бесшабашные и неверующие, и женщины
в будничной одежде, молодые и постарше, они потихоньку оглядывались вокруг,
перешептывались и жеманно хихикали друг дружке в плечо. Женщины уселись на
лавках, мужчины стояли за их спинами и ухмылялись, не упуская случая щипнуть
за бока то одну, то другую. От благоговейного трепета, насыщавшего
атмосферу, у девиц перехватывало дыхание; и непременно в тот самый момент,
когда их голосовые связки были настроены на самую высокую ноту, из их груди
вырывался положенный в таких случаях визг, который они пытались
замаскировать усмешкой. Этот визг должен был выражать естественную женскую
стыдливость и возмущение непристойным поведением мужчин.
По кругу пошел последний выпуск листка "Воинственный клич",
выпускаемого штаб-квартирой Армии спасения. Его закупили в нескольких
экземплярах с занесением стоимости в личные счета покупателей в лавке Йохана
Богесена. Теперь листок рвали на мелкие кусочки и скатывали в шарики,
которые во время собрания служили единственным средством общения между
верующими. Мужчины ловко запускали ими в предмет своего обожания.

Хвала господу, хвала господу, отзовемся на зов его.
Хвала господу, хвала господу. Вечной радости торжество.
Ради сына деяний, о, придите к отцу,
Благодарность за милость возносите творцу.[1]

Какая чудесная песнь! Разве это не удивительно? Явиться сюда после
холода, темноты, штормового моря и полной неизвестности и растворить все
свои печали и обиды в нежных звуках песни? Да, это и вправду промысел
божий - очутиться среди этих набожных, благочестивых людей, сидящих на
возвышении с музыкальными инструментами в руках. Кроме капитана, Сигурлина
не знала никого, но, внимательно присматриваясь к каждому из них, она пришла
к выводу, что все они намного превосходят ее и ей подобных и, должно быть,
высоко ценятся господом богом, потому что они познали Христа. Какое
блаженство и какое счастье познать Христа и обладать даром игры на мандолине
или хотя бы иметь возможность ударять в барабан. Подумать только, долговязая
женщина с торчащими, как у моржа, клыками, та, что стоит за спиной капитана,