"Пер Лагерквист. Палач" - читать интересную книгу автора

процеживали молоко. Я слонялся, смотрел, где что делается, в сад сходил и
к дровяному сараю, заглянул к пчелам, которые лениво выползали из ульев,
сытые и разморенные теплом. Да, как уж оно там вышло, то ли заскучал я, то
ли что, а только я перелез через изгородь и зашагал в лес по тропинке, по
которой до того разу никогда далеко не хаживал, только самое начало знал.
А тут понесло меня в места вовсе незнакомые. Тропинка шла по косогору, а
лес был частый, с громадными деревьями, я засматривал в просветы между
стволами и замшелыми каменными глыбами. Внизу, в ложбине, шумно бурлила
река, протекавшая через наше селение. Я шагал себе и радовался: и погожий
день, и все меня тешило. Солнце дремало в ветвях средь листвы, дятлы
стучали, смолистый воздух обдавал густым теплом, звенел от птичьего
пересвиста.
Долго ль я так шел, не знаю, но вдруг послышался шорох, и впереди, в
густом кустарнике, что-то зашевелилось и взметнулось с земли. Я прибавил
шагу, чтоб посмотреть, что там такое. Дойдя до поворота, увидел, что
кто-то бежит, и припустился следом. Тропка пошла по более ровному месту,
лес поредел, и, очутившись на прогалине, я разглядел, что это были двое
ребятишек. Годами, должно быть, мне ровесники, одеты, однако ж, по-иному.
По ту сторону прогалины они остановились, оглянулись назад. И опять
пустились бегом. Я - за ними, не уйдете, думаю, все одно поймаю! Но они то
и дело сворачивали с тропинки и скрывались в густых зарослях. Сперва я
подумал, они со мною в прятки хотят поиграть, потом понял: нет, непохоже.
А мне охота было с ними познакомиться да игру затеять, и я не сбавлял ходу
и мало-помалу их нагонял. Под конец они разбежались в разные стороны, один
заполз под упавшую ель и там схоронился. Я кинулся за ним, разгреб ветви,
гляжу: он лежит там, сжавшись в комок. Я, весь взмокший, с хохотом
навалился на него и прижал к земле. Он давай вырываться, голову приподнял,
глаза дикие, испуганные, губы зло искривились. Волосы рыжие, коротко
остриженные, а лицо все в мелких грязных рябинках. Одежи на нем только и
было что старая дырявая фуфайка, он лежал почти нагишом и дрожал у меня
под руками, ровно какой-нибудь зверек.
Вид у него, по моим понятиям, был малость чудной, но я его не отпускал,
потому как худого о нем ничего не подумал. Он было хотел вскочить, а я
надавил на него коленкой и ну хохотать, нет, говорю, от меня не уйдешь. Он
притих и глядел на меня, ничего не отвечая. Но я уже видел, что теперь мы
с ним вроде как подружились и он не станет больше от меня убегать. Тогда я
его отпустил, и мы оба поднялись с земли и пошли рядом, но я замечал, он
на меня все время сторожко поглядывал. С ним была сестренка, теперь она
тоже показалась из своего укрытия. Он отошел от меня и что-то ей зашептал,
а она слушала с широко раскрытыми глазами на бледном перепуганном личике.
Но когда я к ним приблизился, они не убежали.
Ну, начали мы играть, они, как уж до этого дошло, играли с охотою,
прятались в разные места, которые им, верно, наперед были известны, и,
только их найдешь, тут же молча перебегали дальше. Там была почти что
открытая поляна, лишь торчали кое-где каменные глыбы да валялись рухнувшие
деревья, и они, видно, знали там все наперечет, а я подчас никак их не мог
отыскать, потому что их совсем было не слышно. В жизни не видывал, чтобы
детишки так тихо играли. Они раззадорились, шастали туда-сюда проворно,
как ласки, но все молчком. И со мною они словом не перемолвились. Нам,
однако ж, и так хорошо было, я по крайности был доволен. По временам они