"Пер Лагерквист. Мариамна" - читать интересную книгу автора

удавалось его вынести, не потупляя глаз. Взгляд этот был
опасно-испытующий, он судил людей, и судил немилостиво. Глаза были темные,
в светлых прожилках, иногда их сравнивали с глазами льва, однако у льва
глаза вовсе не такие, они гораздо светлей. Кожа на его лице была желта,
даже губы тронуты желтизной, а это цвет нездоровый, прочее же в нем все
говорило о здоровье и силе. Иные думали, что желт он оттого, что его точит
болезнь, и он скоро умрет. Но они ошибались.
В поступи его не было явного порока, но ступал он на правую ногу всегда
тяжелей, чем на левую. Сам он об этом едва ли догадывался, но другие
замечали, и вся стать его казалась оттого еще тяжелей и страшней, особенно
если смотреть со спины, когда он удалялся, оборвав беседу. А может быть,
дело тут не в поступи, ибо беседу он обрывал чаще всего в гневе и его
внезапный уход никому не сулил добра.
Роковой могла оказаться всякая встреча с ним. И блажен тот, кого не
призывал он к себе и кто мог не попадаться ему на дороге.


Кровавый путь привел его к престолу, священному престолу Давида и
Соломона, и, едва завладев им, он тотчас же стал мстить всем тем, кто
пытался препятствовать его воцарению. Он не забыл, что злодейства его
некогда поставили его перед Верховным судилищем, перед Синедрионом, и он
не забыл, кто изобличал его. И ни один не уцелел, хоть все это были
пастыри и старейшины Иудеи. Священнослужителей он презирал и открыто
смеялся над ними и над богом, которому они поклонялись в старом,
обветшалом храме, особенно чтимом ими за то, что он такой старый и что в
самой постройке и в службе все от веку остается без перемен. И все прочие,
умышлявшие против него или подозреваемые в умысле, пали жертвой кровавой
резни, которую он учинил, как только захватил власть. А еще через
несколько лет он с помощью римлян осадил Иерусалим, собственную непокорную
столицу, и, когда город пал, допустил поганых язычников грабить и убивать,
так что улицы усеялись телами и в самом святилище лежали мертвые и
раненые. Неудивительно поэтому, что народ ненавидел его и считал чудовищем
в образе человека.
Но как же случилось, что такой человек немного лет спустя задумал
возвести храм богу, в которого он не верил? Великолепный храм, не знавший
себе подобных.
Как же это случилось? Где причина?
Все, кто видел, как постепенно воздвигается храм, как и те, кто и
сейчас еще удостаивает мыслью Иродову судьбу и поприще, считали, что
делает он это из высокомерия и суетности, чтобы затмить славой Соломона,
на чей трон он взошел неправдой, чтобы превзойти блеском даже знаменитые
храмы Рима, чтобы восславить имя свое, себе самому он поставил храм, чтобы
слава его не меркла во веки веков, чтобы обрести бессмертие.
Иных причин не существовало. Его беспримерное честолюбие не знало
границ. И конечно, только ради честолюбивых помыслов он задумал возвести
храм. Если б его спросили, он не стал бы ничего отрицать и даже подивился
бы вопросу.
Он со вниманием следил за строительством, во все входил придирчиво и
тщательно и нередко подолгу любовался своим детищем, своим трудом, самим
собой.