"Пер Лагерквист. Мариамна" - читать интересную книгу автора

она мимо.
Он видел ее всего мгновение, но такого мгновения еще не было в его
жизни. Он даже не понял, что с ним случилось, только знал, что это что-то
небывалое, странное и этого нельзя объяснить. А она ушла. Ее уже не было.
И он прикрыл глаза ладонью, чтоб не забыть увиденного, чтоб ни на что
другое не смотреть.
Движение это прежде было ему незнакомо. Так он и стоял на дороге,
прикрыв глаза ладонью, люди, верно, не понимали, думали, что он заслонился
от солнца. Но заслонился он не от солнца. Вовсе нет.
Однако надо рассказать о том, что он увидел, что на самом деле так
тронуло его сердце, что так пленило его.
Прошедшая мимо была молода, почти девочка, и светловолоса, что редко
среди дочерей иерусалимских. По обычаю знати она была в греческой одежде и
на голову ее, на светлые волосы, наброшено белое полотняное покрывало.
Странно, но красоты ее он почти не заметил, хоть при взгляде на других
всегда сначала отмечал красоту. Красота ее словно была для него неважна.
Позже он понял и объяснил себе это. Красота ее была самоочевидна и
неважна, потому что все в ней было выше красоты. Легко, как птицу, несли
ее ноги в легких сандалиях, охваченные по лодыжкам серебряными браслетами.
Она словно плыла по воздуху.
Вот что он увидел. Но он почти ничего не разглядел подробно: так
захватило его чувство, рожденное увиденным. Вспомним, каким он был, и как
непохоже было увиденное на него самого, и как мало он привык думать о
чем-то, кроме самого себя.
Отчего с ним случилось такое?
И отчего он оказался здесь, именно здесь, и именно в ту минуту, когда
она проходила мимо? Просто случай. Просто случай привел его к Дамасским
воротам. Он сам не знал, зачем сюда пришел, у него не было для этого
особой надобности. Но не в его обычае было отправляться куда-то без
надобности.
Отчего же с ним это случилось? И что с ним такое случилось?
Он не мог понять.
Медленно отнял он ладонь от глаз и увидел людей, проходивших мимо него
в ворота и из ворот, - чужих людей, совершенно чужих.
В рассеянии он тоже приблизился к воротам и вошел в город.


Он пытался разузнать, кто она. Но это было непросто. Ибо он не хотел
открываться, не хотел выдавать, зачем ему это понадобилось. И он не хотел
ее описывать, потому что бросать запечатлевшийся в нем облик своре
доносчиков и шпионов, окружавших его, казалось ему бесстыдством. Они знали
почти всех в Иерусалиме, кроме бедноты, а ведь к бедноте она не
принадлежала. Но ему претила мысль им довериться, смешать ее с ними. Да и
в его ли силах точно передать то, что он увидел, верно ее описать?
И потому время шло, а он так и не знал, кого встретил.
Много раз отправлялся он к Дамасским воротам в тот же самый час, стоял
и ждал, не пройдет ли она мимо.
Она все не шла.
И он уже решил, что больше ее не увидит.