"Пер Лагерквист. В мире гость" - читать интересную книгу автора

С. БЕЛОКРИНИЦКАЯ


В МИРЕ ГОСТЬ

Как во всех прочих, был и в этом шведском городишке при станции
ресторан. Само здание станции подступило так близко к рельсам, что все
закоптилось от паровозного дыма, а то дом был бы белоснежен и словно
предназначен на роль сказочного дворца, волшебного замка; весь он был в
башенках и зубцах, в балкончиках, на которые никто не выходил; весь он был
разубран резьбой и лепкой и разукрашен нишами, где бы стоять цветочным
вазам; а на крыше торчали голые флагштоки. И все же это был просто-напросто
облезлый и закопченный дом. Однако же он не пустовал, и было в нем даже
что-то праздничное; проезжающие заходили сюда выпить кружку пива,
подкрепиться перед отходом поезда, а по вечерам в саду играла музыка. Да,
дворец использовался не по назначенью, а может, он просто пришел в упадок
оттого, что пир в нем шел без начала, конца и края. Линолеум обшарпался,
плюшевые диваны продавились и залоснились, в кафе третьего класса взбугрился
щербатый пол, стулья расшатались, продырявились сиденья, но никто на это не
смотрел, никого это не останавливало, посетители валили сюда и требовали,
чтоб им тотчас подавали еду. Никто не приглашал их на пир во дворец, но они
являлись, пили и ели, покуда поезд поджидал их, меняя путь, и покуда
колокольчик на перроне не звал их опять в дорогу. Покоя тут не было, вечно
сновали тут суетливые проезжающие. А замок стоял себе в убранстве башен и
зубцов, флагштоков, балконов, пустых ниш - неуместный, сказочный, всех и
всегда призывающий на пир.
Верхний этаж дома отвели под квартиру, где местилась многодетная семья.
Наверное, тут собирались устроить вокзальную гостиницу, вдоль длинного
темного коридора вполне вышло бы несколько номеров, но из этой затеи ничего
не получилось, так что ограничились всего двумя комнатами и кухней, и одна
семья занимала их с незапамятного времени. Сперва помещенье было даже велико
для молодоженов, но потом один за другим пошли и повырастали дети, и
квартира сделалась мала. Но никто над этим не задумывался, тут было гнездо,
а гнездо не бросают. Тесные комнаты плохо освещались; по три оконца в каждой
комнате сидели под самым потолком; так их вырубили красоты ради, все для той
же необычности фасада. Старую мебель не слишком тонкой работы купили, по
всей видимости, где-то в захолустье.
В зале стоял большой круглый стол под вязаной скатертью, за ним
собирались по воскресеньям, в прочие же дни ели на кухне.
На одной стене висела олеография с изображением Лютера, на другой - со
множеством завитков вышитый по канве алфавит под стеклом и в рамке. Над
комодом висела полочка, и на ней стояли старая затрепанная библия, проповеди
Арндта и две новые библии, подаренные старшим девочкам к конфирмации,
обернутые в вощеную бумагу. Вот, собственно, и все. Пестрые лоскутные
коврики покрывали почти весь пол и заглушали шаги. Дома почти всегда было
тихо, несмотря на тесноту.
Под окнами стена делала выступ, тут любили устроиться младшие и, как
птенцы, выглядывали наружу. У каждого была своя скамеечка, не то чтобы своя,
но переданная за ненадобностью в наследство от старших. У каждого ребенка
бывает своя скамеечка. Но здесь скамеечка давала возможность выглядывать из