"Л.Лагин. Майор Велл Эндъю, его наблюдения, переживания, мысли, надежды" - читать интересную книгу автора

Теперь у Паттерсона не было никаких сомнений: и роман Уэллса, к
которому он привык относиться, как к блистательной и остроумной
выдумке великого фантаста, и записные книжки Велла Эндъю имели
отношение к одному и тому же трагическому событию - к высадке на Землю
десанта марсиан.
Как ни далек был лейтенант Паттерсон от политики, он все же
понимал, что ничего невероятного в такой ситуации не было. Давно ли
Англия со дня на день с ужасом ожидала высадки по эту сторону
Британского канала вооруженных до зубов, жестоких и беспощадных
гитлеровских полчищ? Смерть и разрушения, которые они несли с собой,
оставили бы далеко позади то, что успели в свое время натворить
уэллсовские марсиане. Лежа в госпитале, пока у него заживала культя
левой ноги, Паттерсон имел достаточно времени на размышления о
дальнейших судьбах мира. Ему приходилось читать в газетах о Квислинге,
маршале Петэне и многих других предателях, не за страх, а за совесть
служивших тем, кто нес их народам горе, смерть, разорение, позор и
рабство.
И сейчас, прочитав записки неведомого ему отставного майора Велла
Эндъю, лейтенант Паттерсон подумал, что есть смысл, что даже
необходимо поскорее опубликовать этот удивительный и страшный
человеческий документ.
Опасаясь, что в процессе публикации записок, возможно, кое-что
сократят, и желая сохранить у себя полный текст, он потратил добрую
неделю на то, чтобы собственноручно снять с них машинописную копию.
Завершив этот акт благоразумной предусмотрительности, Паттерсон
собрался в редакцию той газеты, которая была высочайшим и
непререкаемым авторитетом для четырех поколений Паттерсонов. С
новенькой медалью на черном пиджаке он вошел, громыхая протезом, в
кабинет редактора. Нет, он не был согласен оставить записные книжки
майора Эндъю и зайти, как принято в подобных случаях, через несколько
дней за результатами. Он настаивал, чтобы их прочли немедленно, в его
присутствии.
Редактор не мог отказать в приеме увечному офицеру из хорошей
семьи, но он решительно не в состоянии был тратить свое драгоценное
время на чтение каких-то ископаемых записных книжек. Ему было не до
записок. Он так и заявил Паттерсону в своем несколько старомодном
стиле, которым гордился, как щеголь с Пиккадилли своими
сверхновомодными штиблетами.
- Дорогой мистер Паттерсон, - сказал он. - Сейчас, когда Англия
засучив рукава занялась восстановлением всего того, что разрушили
гитлеровские разбойники, сейчас, когда Англия позволяет себе отвлечься
на считанные мгновения от этих священных работ только для того, чтобы
утереть свои слезы по ее славным сынам, убитым на полях сражений с
проклятой нацистской Германией, редактор такой газеты, как та, которую
я имею честь редактировать, не имеет права тратить свое время на
немедленное чтение рукописи, да еще такой объемистой, если она не идет
в ближайший номер.
На это Паттерсон возразил, что именно по причинам, столь
красноречиво приведенным уважаемым редактором, он вынужден настаивать
на немедленном прочтении дневников. Или он будет поставлен перед