"Луис Ламур. Джубал Сэкетт ("Сэкетты" #3) (Вестерн) " - читать интересную книгу автора

"Кто-то идет". Вот что он сказал. Откуда он знал? Что он увидел, чего
не заметил я? И кто шел к нам?
Мое каноэ находилось в одном дне пути отсюда, но я ему ничего не
сказал. Достаточно и того, что мы скоро дойдем туда, где оно спрятано.
Никогда не следует много говорить. Информация, знание - это сила. Я знал эти
тропы и наблюдал за ним, чтобы понять, знакомы ли они и ему, но он ничем не
выдал себя.
Наблюдая за Кеокотаа, я удивлялся. Казалось, он никогда не
сосредоточивает внимание на чем-то определенном, но весь настороже.
Его предчувствие подействовало на меня. Что он ощутил? Чего ожидал?
Позади нас остался небольшой лесок, а впереди склон холма переходил в
долину, тянувшуюся вдоль речки. По синему небу плыли кучевые облака. Стояла
тишина. Олень, которого мы видели, снова вышел из кустарника и направился к
воде.
Я хотел сделать шаг, но Кеокотаа поднял руку. И в тот же момент из рощи
у реки вышел индеец и остановился, внимательно оглядываясь кругом. В том,
что перед нами индеец, я не сомневался, но такой одежды, как у него, еще не
видел. На голове у воина красовался тюрбан. Пока мы наблюдали, вышли еще
двое, один из них старик.
Старик посмотрел на склон холма в нашу сторону и что-то сказал своим
спутникам. Что именно, мы не расслышали. Но первый индеец повернулся к нам.
- Сэк-етт? - спросил он.
Мне пришлось выйти вперед.
- Я Джубал Сэкетт.
Нас разделяла по крайней мере сотня шагов, но в чистом воздухе голоса
звучали ясно.
- Наш отец хочет говорить с Сэкеттом, - произнес молодой индеец.
Он расстелил на траве сначала одно одеяло, затем другое - для меня, а
затем отошел и стал ждать. Старик вышел вперед и сел, скрестив ноги.
Я собрался спуститься и сесть, но кикапу сказал:
- Это ловушка.
Еще двое индейцев вышли из-за деревьев и встали молча, выжидая.
- Их пятеро, но они не угрожают нам, - заметил я. - Они хотят говорить.
- Пять? Пять - недостаточно. Я - кикапу.
- А я - Сэкетт, - заявил я. - Они хотят говорить со мной. Ты поможешь
нам разговаривать.
Он неохотно повиновался. Я спустился и уселся напротив старика.
Довольно долго мы молча смотрели друг на друга. Передо мной определенно
сидел индеец, но тип лица его отличался от тех, которых я встречал до сих
пор. В чем заключалось это отличие, я не мог сказать, вероятно, старик
просто принадлежал к неизвестному мне племени.
Он был дряхл, очень дряхл, и годы смягчили его черты, но и сейчас его
лицо выражало гордость и величие, а глаза не были старыми. Они сверкали
молодо и настороженно. Его белую куртку из великолепно выделанной оленьей
кожи, расшитую бисером и цветными перьями, украшали незнакомые мне узоры. Он
тоже носил тюрбан, плотно накрученный и аккуратный. Из-под него виднелись
волосы, седые и тонкие.
Он говорил на языке чероки, который я хорошо знал.
- Мы пришли издалека, чтобы увидеть Сэк-етта, - начал он.
В его глазах я увидел дружелюбие и мольбу.