"Луис Ламур. Шалако " - читать интересную книгу автора

пока его не поглотила пустыня.
Замерев на пропеченном солнцем склоне, Шалако ждал, по щекам, покрытым
слоем пыли, стекали струйки пота, но никаких звуков, - никаких выстрелов,
никакого движения в пределах видимости не было... только стервятник лениво
кружил по мутному от зноя небу.
Если его не увидели, то и не увидят, пока он останется неподвижным: в
суровой школе пустыни Шалако научился терпению.
Движение всегда привлекает внимание, бросается в глаза, выдает.
Неподвижный объект, если он сливается с окружающим фоном, даже на близком
расстоянии долго остается невидимым, и Шалако не шевелился.
Вокруг расстилались огромные тени пастельных тонов бежевого, розового и
лимонного цвета, нарушаемые более яркими красными валунами и темными
скалами. Вверху, в дрожащем от зноя мареве таяли все очертания, на медном
небе солнце едва различалось.
Девственная пустыня перед ним была испещрена впадинами, каньонами,
возвышенностями, но с того места, где он стоял, она казалась совершенно
гладкой. Там были леса чоллы, потоки лавы... там могло Произойти все и
что-то, безусловно, произошло.
В неглубокой ложбинке на перевале, куда направлялся Шалако, находился
колодец.
У него еще оставалось полфляжки воды, при необходимости можно растянуть
ее на три дня... такое уже случалось. В пустыне учишься беречь воду и
передвигаться скрытно.
Мерин вырос в горах и, когда трава высыхала, мог щипать чоллу и
опунцию, трава и вода находились в ложбинке, и Шалако не собирался огибать
горы без особых на то оснований. Но выстрелы доносились оттуда. Немного
погодя он скупыми, незаметными движениями свернул самокрутку, задержал
взгляд на далеких синих горах и обвел глазами окрестности.
Путешественник обдумывал возможные пути: в пустыне на самом деле меньше
свободы передвижения, чем кажется. Перемещения в пустыне и животных и людей
определяются потребностью в воде. Некоторые животные могут обходиться без
воды по нескольку дней, но человек - нет.
Стреляли из четырех ружей... по меньшей мере. До захода солнца
оставался примерно час и ехать до колодца примерно столько же.
Вряд ли стрелявшие стали бы в такое время удаляться от воды. Значит,
вполне вероятно, что колодец занят ими.
На склоне горы, где Шалако стоял, ни его, ни мерина с любого расстояния
нельзя было разглядеть, поэтому он задержался здесь еще, глубоко затягиваясь
крепким табаком.
Четверо стреляют одновременно только из засады, а Шалако не питал
иллюзий на счет людей, убивающих из укрытия, и их отношения к чужаку,
который мог увидеть слишком много.
Если и была в нем какая-то мягкость, то в его холодных зеленых глазах
она никак не отражалась. В них не было тепла, не было никаких иллюзий. Он
смотрел на жизнь трезво, бесстрастно и чуть насмешливо.
Шалако знал, что своей жизнью обязан осторожности и везению, что первый
встречный может убить его, на следующей миле лошадь может сломать ногу. А в
пустыне человек без коня - на две трети покойник.
По его мнению, те, кто считал свою судьбу предначертанной свыше,
дураки. Природа безучастна и неумолима. Он видел слишком много смерти, чтобы