"Джил Мари Лэндис. Последний шанс ("Семья Кэссиди" #2)" - читать интересную книгу автора

темнотой, он время от времени менял позу и рассматривал толпу на временной
танцплощадке из-под полей черной шляпы, низко надвинутой на лоб.
Он узнал кое-кого из тех, кто наслаждался танцами под неровно
развешанными бумажными фонариками. Двоих он знал по имени: Джеймс Карберри,
чья мать была владелицей главного магазина в городе, кружился в толпе,
прижимая к себе пухленькую молодую даму, которая, улыбаясь, показывала
слишком много зубов; и Хэрольд Хиггинс - не узнать которого было просто
невозможно. Хэрольду теперь, должно быть, пятнадцать лет, а он тут, нарочно
наступает на ноги неосторожным танцорам, а если кто-нибудь на него
посмотрит, прикидывается невинным, как девственница в брачную ночь.
"Интересно, - подумал Лейн, - он все еще писает в штаны от страха?"
Как же мог он забыть, что сегодня - День независимости? День, когда
семьи и соседи собираются поглазеть на парады, фейерверки и повеселиться на
вечеринке и танцах. Праздник, который, как и все прочие праздники, не имеет
никакого значения для таких, как он, Лейн.
Если бы он вспомнил, какой сегодня день, он отложил бы свой приезд до
конца праздников. Тогда было бы легче проскользнуть в город незамеченным,
снять койку у какого-нибудь из местных жителей и довести до конца свое дело,
постаравшись поднять как можно меньше шума.
Но он принадлежал к тем людям, которые не особенно интересуются
календарем, и в результате должен прятаться в темноте, как преступник,
которого хорошо помнит большинство добропорядочных горожан, и спрашивать
себя, с чего это он взял, что сможет вернуться в Ласт Чанс, не потревожив
прошлое.
Он не замечал ее до тех пор, пока темп музыки не ускорился, и танцоры,
которые уже не могли двигаться в такт музыки, не упали в объятия друг друга
и ушли с танцплощадки, смеясь и извиняясь. Толпа поредела, оставшиеся
танцоры мелькали перед глазами реже, неожиданно Лейн увидел лицо Рейчел
Олбрайт, сидящей на противоположной стороне площадки.
Он чуть не окликнул ее по имени, так велико было его удивление, когда
он ее узнал. Потом, почти мгновенно, его охватило невозмутимое спокойствие,
что случалось с ним всегда, когда он попадал в сложное положение. Засунув
большие пальцы за ремень, на котором он носил револьвер, молодой человек
прислонился плечом к стене дома, у которого стоял.
Потому что он уже достаточно насмотрелся на нее.
Рейчел Олбрайт. Мисс Рейчел. Его мисс Рейчел.
Она сидела в одиночестве под бумажным фонариком шафранового цвета,
устремив взгляд не на толпу, а вверх, на этот фонарик. От горящей свечи на
ее поднятое лицо ложился мерцающий круг света. Ему показалось, что эта
световая корона очень подходит ей, что она прямо создана для такого
ангельского личика, как у мисс Рейчел.
Десять лет тому назад она была его учительницей и единственным другом.
Она давала ему приют, когда ему больше некуда было идти, защищала его,
пыталась научить читать и писать. Но весь багаж знаний, которым он обладал в
те времена, состоял из дерзости, упрямства и страха. Он вынес этот багаж из
своего прошлого и с ним готовился встретить будущее.
Десять лет, а кажется, что прошла целая жизнь.
Он наблюдал за ней, и его охватило странное чувство - голод, никак не
связанный с сильным запахом хлеба, доносящимся из соседней пекарни. Рейчел
внимательно смотрела на бумажный фонарь. Одна ее рука лежала, словно