"Джин Ландрам. Голда Меир - несгибаемая воля " - читать интересную книгу автора

Шану присоединиться к ней, чтобы превратить Палестину в новую родину и будущий
дом для "блуждающих евреев". Шана оставила мужа в Соединенных Штатах и вместе
с Голди и двумя своими детьми села на судно.
"Pocahontas" направился в Тель-Авив как третья волна эмиграции ("алиях").
Беда ждала своего часа, и он наступил. Голди рассказывала: "Это было чудом,
что мы пережили эту поездку". Судно вышло в море 23 мая 1921 года с 23-х
летней Голди, ее мужем Моррисом, ее сестрой с двумя детьми и еще с двадцатью
тремя энтузиастами-сионистами на борту. Путешествие было бедственным с самого
начала: на корабле были мятежи, смерть, приближался голод, был убит капитан. В
довершение всего брат капитана сошел с ума. 14 июля 1921 года группа прибыла в
Тель-Авив, полуголодная и без всякого багажа. Их мечтой, их райским уголком
должен был стать Тель-Авив, который на самом деле был городком среди пустыни,
основанным лишь двенадцать лет назад, без растительности и естественных
ресурсов. Это напоминало "другую планету". Все было так бесплодно и дико, что
многие прибывшие заплакали, отчаявшись, и захотели вернуться, в том числе и
Шана. Только Голди была возбуждена и говорила: "Я глубоко счастлива".
Остальные были глубоко разочарованы. Фактически, треть группы впоследствии
вернулась в Соединенные Штаты. По прибытии Голди официально изменила свое имя,
приняв имя Голда, чтобы начать жизнь заново.

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КАРЬЕРА

Меир и ее муж оказались в Палестине, на полоске опустошенной земли, 240
миль в длину и 60 в ширину. Эта пустыня была воплощением детской мечты Голды
об отечестве для евреев, и она полюбила ее с первого дня. Меир часто говорила:
"Еврейский народ имеет право на кусочек земли, где он мог бы жить как
свободный, независимый народ." Она решила превратить эту застывшую полоску
пустыни в свой постоянный дом. Мейерсоны вступили в киббуц ЕМЕК в Мерхавии, в
коммунальную деревню, более коллективную, чем решился бы создать любой
коммунист. В деревне все было общим: одежда, продукты, дети и супруги.
Большинство жителей были больны малярией, не было уборных, вода была
загрязнена, продукты часто были несъедобны или испорчены. Но Меир была всегда
полна оптимизма. Она любила жизнь киббуца и вскоре, в двадцать три года, ее
избрали в управляющий комитет. Она стала делегатом сионистского конвента и
встретила там многих будущих национальных лидеров: Бен-Гуриона, Берла
Кацнельсона, Залмана Шазара и Давида Ремеза (все они впоследствии стали ее
любовниками) (Мартин, 1988).
Шана, сестра и задушевная подруга Меир, говорила о ней: "Голди хотела быть
не тем, чем была, а тем, чем должна была быть". В этом точном определении
новаторского и творческого поведения - смесь Эн Рэнд и Аристотеля. Но
творческим вкладом Меир должна была стать длительная борьба против всемирной
религиозной дискриминации. Она начинала свою творческую борьбу, собирая
миндаль, выращивая цыплят, присматривая за детьми, преподавая английский, в то
время как сама изучала арабский и иврит. Жизнь киббуца оказалась слишком
трудной для Морриса. Он ненавидел ее, и пара вернулась в Тель-Авив, чтобы
начать семейную жизнь. В 1923 году у них родилась дочь Сара, в 1926 - сын
Менахем. Меир работала в Иерусалиме секретарем Женского трудового совета и
держала прачечную в качестве источника дополнительного дохода. Она была
назначена казначеем в 1924 году, что позволило ей участвовать в различных
международных конференциях. В 1928-29 годах она стала делегатом Американской