"Елена Ланецкая. Ночь полнолуния (сказка)" - читать интересную книгу автора

- Простите, пожалуйста, я вас совсем не видел из-за тумана, - обиженно
заметил Скучун, потирая ушибленный лоб. - И почему бы мне не прогуляться иной
раз в тишине, разве я мешаю кому-нибудь? И потом...
- Да ладно тебе, - перебила Букара, - не до рассуждений твоих... Тут беда
небывалая и вообще... - Букара совсем запыхалась. Она была вся растрепанная,
вспотевшая, из переполненной авоськи торчала надкушенная морковка, бант на
хвосте развязался и волочился за ней мокрой тряпочкой.
- Я уж бежала-бежала, вся крупа рассыпалась, не успела даже в лавке спичек
купить, лавка-то закрылась уже, а я все мчусь, тороплюсь всем рассказать: ведь
ужас, ужас - Личинка пропала!
- Какая Личинка? - Совершенно опешивший Скучун никак не мог прийти в себя.
Букара, свалившаяся на него буквально как снег на голову, продолжала
выпаливать скороговоркой свои сногсшибательные новости, взъерошенная,
полосатая и суетливая. Скучун топтался на месте, чувствуя, что случилось
действительно что-то серьезное, но ничего не мог понять из ее сумбурного
рассказа.
- Ну вот что, ты, я вижу, совсем бестолковый, - Букара схватила Скучуна за
лапку и повлекла его куда-то вниз по боковой улочке. - Он еще спрашивает,
какая Личинка! Он о Личинке не знает! Да что ты вообще знаешь в таком случае?
Я тут с тобой время терять не могу, мне надо всех предупредить, а тебе,
растяпа, пусть лучше все объяснит Старый Урч. Вот уж у кого язык подвешен.
Букара помчалась, высунув язык; ее полосатая черно-желтая шкурка взмокла и
топорщилась, с усов на мостовую падали капельки пота. Скучун несся за нею, как
приспущенный флаг за кормой корабля, изо всех сил семеня лапками и стараясь не
растерять по дороге своих мыслей и бутербродов.
Старый Урч жил не в деревянном домике, как Скучун, а в каменной сводчатой
башенке, которую сам сложил из обломков старинного кирпича. Урч был в самом
деле стар. Он не только помнил те времена, когда подземные жители разгуливали
наверху, по земле, но даже знавал дедушку нашего героя, с которым одно время
дружил, а потом рассорился. Урч считал, что пожилому человеку не пристало то и
дело мотаться туда-сюда и изображать из себя туриста с пушистым хвостиком, а
надо сидеть дома и хранить традиции. Так во всяком случае об их размолвке
говорили вокруг, а что было на самом деле - Скучун не знал, потому что дедушка
исчез еще до его рождения, а Старый Урч жил отшельником и почти ни с кем не
общался.
На пороге башенки Урча Букара поскользнулась и, наступив Скучуну на хвост,
со всего размаху бухнулась на крыльцо, выпустив из лап авоську с морковкой и
сахаром и усеяв этими продуктами все пространство вокруг. Скучун взвизгнул,
поджал отдавленный хвостик и, усевшись на крылечке, тихонько заныл.
- Это еще что такое? - возник на пороге Старый Урч. - Опять ты, Букара,
воду мутишь! Одна от тебя суета и неразбериха... Ба, внучок нашего
путешественника! Похож, похож... Что скулишь, бедолага? Букарины, небось,
проделки? Ну да ладно, заходи. Я тебе рад. А ты куда? - Урч накинулся на
сопевшую и мельтешившую Букару, которая, собрав морковь, ничего не могла
поделать с сахарным песком, усеявшим все крыльцо. Она, ахая и охая, то
заметала его хвостом, то сдувала в кучку и, наконец, махнув лапой, решительно
сунулась в дверь вслед за входящим Скучуном. - Тебя, Букара, мне достаточно
видеть раз в год по чайной ложке! А как раз сегодня мы уже встречались, и с
меня довольно... - Урч захлопнул дверь перед ее носом. - Совершенно
невыносимая особа! Всюду сует свой нос, все разнюхивает, сплетничает, то и