"Джорджия Лэнгтон. Карела Рыжий Ястреб " - читать интересную книгу автора

и ноги, заблестели кудрявые черные волосы. Преобразившийся на глазах Табасх
снова присел подле Ганды и погладил ладонью нежную грудь девушки.
- Эй, милая, что с тобой?! Расскажи, что тебе привиделось? Открой
глаза, пожалуйста!
Но Ганда лежала в глубоком обмороке. И Табасх неожиданно весело
рассмеялся. И эта красавица тоже не смогла выдержать его любимой шуточки с
перевоплощением... Неужели его мохнач так страшен? Взглянуть бы на самого
себя хоть одним глазком! Но зеркала у Табасха не было.
Он оборвал смех так же внезапно. Ох, если бы это было и вправду
шуточкой Другое дело, что иногда это забавляло Табасха. Он веселился, глядя
на то, как его вид повергает людей в ужас. Но сейчас это было очень некстати
и совершенно не смешно.
С тоской и неожиданной грустью взглянул он на девушку. Разве может
продолжаться дальше такая мука? Стоило Табасху пожелать женщину, как
немедленно, само собой, наступало это превращений И пока ничего с этим
поделать было нельзя. Освободиться от такого тяжкого проклятья было совсем
не просто.
Схватившись за голову, Табасх заскулил, пряча лицо в колени. Нет ему
никакой радости от того, что происходит. И бедняжку Ганду напугал до потери
сознания". Что ж, придется избавиться от нее, пока он не принес невинной
девушке еще большей беды. Оставить ее в гроте и уйти самому дальше в горы?
Он-то не пропадет, а вот Ганда очнется одна у потухшего костра,
испуганная и замерзшая, и что ей останется? Скитания по скалам в поисках
даже не пищи - какая уж пища в таком месте для девушки, не представляющей,
что такое охота, - а хотя бы горных родников. И будет она в страхе бродить,
пока не отыщет свою смерть, ведь вряд ли она после всего случившегося
доверится даже безобидному на вид путнику в горах.
- Прости меня, Ганда, - задумчиво сказал Табасх. И под сводами грота
зазвучало заклинание, извлеченное взбудораженным сознанием Табасха из самых
глубин древней мудрости. Табасх давно уже не задумывался, откуда известны
ему подобные заклинания. Он уяснил, что таким он рожден на свет. Он просто
повиновался первому же порыву и начинал произносить слова, даже не зная
заранее, к чему они приведут. И только уже взглянув на результат, он
понимал, что слова найдены им верно.
И вот на мягкой подстилке из войлока рядом с расшитыми чашами и
небрежно брошенным поясом лежала белая чайка, беспомощная и неподвижная. Ее
глаза-бусинки были замутнены, но сердечко глухо и редко билось в ее груди.
- Вот и все, Ганда, теперь ты улетишь отсюда и станешь вольной. Будешь
ли ты вспоминать об этой ночи, хотя бы как о страшном сне, в котором ты,
свободная птица, была невольницей и едва не погибла в горах?..
Табасх взял птицу в руки и медленно вышел из грота. Пройдя несколько
шагов, он положил птицу на камень и отошел в сторону. Облокотившись на
каменную гряду, Табасх заглянул вниз, на еле заметную тропу, что вилась по
ущелью.
Да, уже несколько дней никто не проезжал и не проходил здесь, кроме
офирского купца с целым отрядом охраны. Хитрый купец решил пройти
малохоженой тропой в надежде избежать грабежа. Если ему это удастся, если
купец выберется в Замору живым, он будет очень удивлен, заглянув в сумки,
которые берег в пути пуще глаза. Табасх не удержался от съедавшего его
желания хоть чем-нибудь насолить упитанному настороженному бородачу. Вряд ли