"Кэтрин Лэниган. Волшебное очарование Монтаны [love]" - читать интересную книгу автора

джинсы. -По-моему, они поняли, что я не лукавлю. На следующий день я
представил им денежный чек со своего счета в Чикаго, а они подготовили все
необходимые документы для продажи.
- Эд Ловетт, - щелкнул пальцами доктор. -Единственный адвокат в
городе. Бьюсь об заклад, сделка шла через него и он давно знал, что
происходит. - У доктора был такой отсутствующий взгляд, будто он
разговаривал сам с собой.
- Извините, доктор, можно задать вопрос? Я сделал что-то не так,
когда покупал землю? Может быть, она заложена?
- Вряд ли, - ответил доктор, помотав головой. -Харрисоны всегда были
очень бережливы и никогда не отдавали землю под залог.
- Тогда в чем проблема?
- Ни в чем, сынок, - с сочувствием произнес доктор. - Просто мы не
привыкли к переменам вокруг нас. Вот и все.
- Понимаю. Тяжело терять друзей.
- Да. Ладно, береги ногу. Буду рад завтра осмотреть ее. Хочу
убедиться, что нет заражения.
- Разумеется. - Остин вытащил из заднего кармана чековую книжку. -
Сколько я вам должен, доктор?
Доктор Килрой посмотрел на чековую книжку как на некую диковину и
махнул рукой.
- Нисколько.
Остин выписал чек на сто долларов.
- Вот. Остальное выплачу, когда буду уверен, что у меня нет гангрены.
Доктор взял чек, увидел обозначенную на нем цифру и засмеялся.
- Это много.
- Можете меня не провожать, - пробубнил Остин, спрятав чековую книжку
и направляясь к двери. Остановившись на полпути, он повернул назад,
плеснул в стакан виски и выпил. - Увидимся завтра, доктор.
- Обязательно, сынок, - кивнул тот со смешком.
Остин улыбнулся, похлопал доктора по широкой спине и покинул дом. Как
ни странно, нога его больше совсем не беспокоила...
Остин сел за руль абсолютно трезвым. Прояснению ума способствовало не
столько виски доктора, сколько воспоминание о том, как обнаженная Моника
Скай стоит в душевой без дверей. Он был совершенно ошеломлен случившимся.
В глубине души он полагал, что за право наблюдать за такой красавицей
можно подставиться и под выстрел, хотя вряд ли признался бы в этом доктору
или кому бы то ни было еще в городе. Как ни странно, но больше всего его
заворожила не нагота девушки, а то, как горели ее глаза. Было в них что-то
помимо гнева, страха и досады из-за того, что за ней подглядывают.
Он был почти уверен, что ее взгляд излучал сексуальность. В таких
вещах он разбирался. Он вовсе не был сексуальным маньяком, но, когда
Моника взглянула на него, будто электрический разряд прожег его нутро.
Потом, когда она везла его к дому, уже ни боль, ни гнев не могли погасить
его желание. Пришлось приложить немало усилий, чтобы утаить от нее свои
мысли. На самом деле его нервозность и стенания были следствием скорее
сексуального возбуждения, чем ранения. Он жаждал Монику и хотел стать тем
единственным, кто избавит ее от отвращения к мужчинам. Для того, чтобы
стереть из ее памяти темные пятна из истории рода Скай, о которых говорил
ему доктор, нужно куда больше, чем поцелуи, но он не мог не думать о них.