"Алексей Ланкин. Лопатка" - читать интересную книгу автора

собьёшь кого-нибудь и на зону пойдёшь.
- Ага - щас!! - неведомо кому угрожая, сбычился Славка. Но тут же, пока
он влезал в чёрные же брюки, мысль его метнулась к прежнему предмету:
- Ну, ты мастак, Ильич. Я ж ни сесть, ни встать не мог. А тут гляди -
снова человек. Возьми бабок, понял-нет?
- А иди ты, Славка. Со своих не беру, - Фёдор Ильич улыбнулся, лучась
голубыми глазами. - Ну, мне пора.
- Хозяин-барин, гы-ы...
У Славки глаза были тоже голубые, но большие, навыкате. Глядели они
обычно стеклянисто и поверх лица, но оживлялись и остро нацеливались, если
мимо шла женщина или появлялся случай сделать бизнес. Розовым лицом и
раздавшимся телом он напоминал поросёнка-переростка, которому и пора бы в
кабаны, да жаль матку бросать.
- Кашпировский тебе в пупок дышит, понял-нет? Ничего не пойму, чего ты в
этом вшивом Сопковом делаешь? В Москве бы давно на шестисотом мерсе ездил.
- Зачем мне твой шестисотый? Я и на пятилетнем ниссане всех делаю, кого
хочу. Дело, Слава, не в том, на чём ехать. Дело в том, кто едет.
- Начинается! Бросай ты, Ильич, свою партполитработу. У нас в армии
замполит тоже, бывало, всё про решения съезда да про моральный дух, а сам с
продсклада картошку рюкзаками хап да хап.
Фёдор Ильич, хотя ни про какие решения съезда речей не вёл и тем паче
картошку в жизни не воровал, не обиделся, пожал пухлую Славкину ладонь и
пошёл. Он спускался по лестнице, когда Славка, ещё босой, выскочил на
площадку:
- Э, алё... Ильич! Ты когда завтра выйдешь?
- Как обычно.
- Смотри... На завтра с утра два круизёра, а с обеда мажеста. Не
подставь.
- Я тебя подставлял когда-нибудь? - всё так же, не обернувшись и не
остановившись, ответствовал Фёдор Ильич, и крупная седая голова его скрылась
в лестничном проёме.
Уверенно без фонаря шагая по тёмной улице, Сегедин вдруг вспомнил
давешний разговор с Одиннадцатым. Одиннадцатый пост - это как раз у того
пирса, где в былые времена дежурил катер Степана. Сегодня туда заступил
новый сторож. Связь с ним с утра была короткая, разве что позубоскалили
чуток, но почему-то, уже сменившись, Сегедин специально заглянул в журнал,
чтобы проверить его фамилию. Кригер. Не то немец, не то еврей. В здешних
краях кого только не встретишь. Сегедин ясно представлял себе этого Кригера:
небось мелкий, щуплый, драчливый, как петушок. Эти мелкорослые всегда
найдут, из-за чего пыжиться. Чем ни короче рост, тем длиннее амбиция.
Тут размышления Фёдора Ильича были прерваны, потому что он догнал двух
бабёнок.
Те то и дело спотыкались в потёмках о колдобины, на всю улицу ахали и
видимо трусили и темноты, и большого мужика, вдруг горой выросшего прямо
между ними.
- Без фонаря-то не годится, красавицы, - пробасил Фёдор Ильич.
От звука его голоса, хотя и густого, и хриплого, страх у тёток сразу
пропал. Так уж любая женщина устроена: стоит Сегедину слово сказать, и ей
сразу делается покойно и приятно, как в тёплой ванне.
- Так не заработали на фонарь, - игриво отозвалась та, что справа,