"Марк Ланской. Трудный поиск, Глухое дело (Повести) " - читать интересную книгу автора

ректором, сидевший тут же именитый профессор противным утомленным голосом
сказал: "Зря вы, мамаша, мучаете девушку. Способности к музыке у нее
минимальные. Делать ей в консерватории нечего".
Сначала от Кати скрыли этот приговор. Ксения Петровна поносила
экзаменаторов и всю консерваторскую администрацию, называла их невеждами и
бюрократами, намекала на козни личных врагов. Но в конце концов заставила
себя сказать Кате, что с мечтой о музыкальной карьере придется распрощаться.
Для Кати это было катастрофой. Единственная прямая дорога в будущее
оборвалась у домашнего порога. Других путей она не видела. Не могла же она
равняться на своих сереньких приятельниц, которые чему-то учились, где-то
работали. Ведь ей всегда внушали, что она особенная, исключительная,
счастливая от рождения. Катя верила в непогрешимость своей матери к тоже
считала себя жертвой несправедливости. Но от этого легче не становилось.
В те трудные дни ей помогла любовь Анатолия. Нет, он не переживал
вместе с ней, не притворялся соболезнующим. Он просто не видел ничего
трагичного в том, что произошло. Грубовато посмеиваясь над ее отчаянием, он
предлагал на выбор десяток отличных, с его точки зрения, планов на будущее.
Катя, грустно улыбаясь, прощала ему и нечуткость и примитивность его планов.
Она была рада, что он любит ее по-прежнему, и сама привязалась к нему еще
крепче.
Ксения Петровна ухватилась за Анатолия как за спасательный круг. Она
чувствовала вину за душевные страдания дочери и поняла, что только Анатолий
может вывести Катю из состояния беспросветного уныния. Тогда же у нее созрел
новый, далеко рассчитанный замысел. Она решила повторить проверенную
операцию - помочь зятю внедриться в науку и тем обеспечить счастье дочери.
Наука представлялась Ксении Петровне областью неограниченных
возможностей для любого напористого человека. Пример ее мужа и некоторых его
коллег убедил ее, что можно успешно защищать диссертации, выступать со
статьями и книгами, пережевывая чужие мысли и ничего не открывая нового. Она
подозревала, что есть еще какая-то наука одержимых людей, наука, неотделимая
от поисков, сомнений, драматических переживаний. Но поскольку слово "наука"
было одно для всех, а степени и звания тоже звучали одинаково, кто бы их ни
носил, Ксения Петровна считала разумным, что и материальные блага, щедро
удобрявшие научные нивы, перепадали каждому, кто проник на заветную
территорию.
Анатолий, по ее мнению, вполне годился для спокойной и доходной научной
деятельности. А жена обеспеченного мужа может хорошо прожить и без высшего
образования. Потому так круто сменила она гнев на милость, позволила вырвать
у себя согласие на свадьбу и решительно обменяла квартиру, чтобы прочно
привязать Анатолия к семейной колеснице.
Близился день получения диплома, и Ксения Петровна подробно изложила,
как можно пристроить Анатолия к одному перспективному учреждению. У нее уже
были продуманы все ходы и выходы. Афанасий Афанасьевич слушал, одобрительно
покачивая головой. Катя смотрела на Анатолия, стараясь уловить на его лице
восхищение умом ее матери. А Анатолий вдруг рассмеялся искренне и громко,
как будто услышал очень забавный анекдот. Это был его последний смех в этом
доме. Когда стало ясно, что он намерен строить жизнь, не считаясь с
указаниями Ксении Петровны, все остальное было предрешено.
Он долго не понимал этого. Он был уверен, что Катины родители
примирятся с его независимостью, привыкнут к мысли, что Катя не только их