"Николай Ларионов "Тишина..."" - читать интересную книгу автора

могла профессору дописать последнюю главу книги, очень умной и очень
нужной. А когда о невский гранит раздробился тяжкий орудийный вздох,
вдруг долетевший с фронта, этот вздох был услышан, и старичка-профессора
упрятали в подвал, как пособника капитала и контр-революции...
... А утро шло, золотом наливаясь, заражая движением округу, несло
радостное бытие в каждом шорохе приветливо-теплеющего ветра, в тугих,
высушенных корнях скошенных трав и по ним снова двигались, запыляясь,
куцые стада коров, глупо-равнодушных ко всему, останавливались на перек-
рестках, взревывали пароходными гудками и снова тянулись к берегам лени-
вой реки, как добрая мать поящей скот и землю.

---------------

IV.

Веселый разговор.

Высоко вскинулось солнце.
В синем бездонье реял большой коршун, вычерчивая крылами правильные
круги.
По площади в припрыжку бегал юродивый человек Алеша, крутился в тол-
пе, оживленно жестикулируя. Лицо его дергалось от возбуждения и любо-
пытства, глаза были лукавы.
Глухой говорок висел над площадью, потонувшей в солнце, и солнце было
доброе, пригревающее, последнее в лето.
Кучки народа лепились у Совета, а над вывеской колдовал коршун, хо-
лодный в своем полете и недоступный.
Товарищ Гантман сидел на перилах с прорезными петушками, курил. Он
удивлялся своему спокойствию, тому, что мысли его стали необыкновенно
четкими, что он нашел, наконец, слова и сейчас раскидает их щедро.
Юродивый Алеша вынырнул вдруг из-за чьей-то спины, увидел Гантмана и
застыл с приподнятой ногой, выпячивая глаза. Гантман улыбнулся.
Внесли стол, стулья, установили на крыльце. Гантман перешел к столу.
Кучки народа сомкнулись, двинулись ближе.
- Граждане! Это первое наше собрание. Оно должно подружить вас с Со-
ветской властью - властью ваших братьев-крестьян и рабочих. Оно должно
помочь нам сообща выполнить трудную задачу. Поэтому, граждане, будьте
деятельными и называйте в состав нашего собрания тех, кому доверяете.
Понятно?
Тишина.
Гантман, покусывая губы, цепко обшаривал глазами народ и вдруг,
взглянув в небо, увидел коршуна: он снизился, плавно совершая круг, втя-
гивая в себя голову.
- Ну?
И в тишине заблеял елейный голос:
- Игната Маркелова можно.
Народ двинулся еще ближе. Головы поворачивались в ленивом любо-
пытстве.
Маркелов - прямой в линейку, - тонколицый, вышел, молча поднялся по
ступенькам, сел к столу, опустив глаза.