"Ольга Ларионова. Соната ужа" - читать интересную книгу автора

соседний - и того проще. Великолепно, прикроем травушкой муравушкой и
оставим до лучших времен.
Спрашивается только, почему все эти, с позволения сказать,
гуманоиды до сих пор сидели тут, сложа свои интеллигентские ручки, и
не занимались ничем подобным?
Он старательно скрыл следы своей деятельности и пошел обратно, к
давно уже дожидавшимся пинфинам.
- Помылись? - он не мог отказать себе в удовольствии иногда
сказать что-нибудь вслух. - С легким паром, как говаривали у нас, на
Земле, пока еще принято было париться.
Пинфины смотрели на него грустно-прегрустно и даже не мигали.
"Вы бывали там, за насыпью?" - спросил он уже на понятном им
языке.
"Нет, страшно".
- Волков бояться - в лес не ходить, как говорили овцы, когда на
Земле мирно сосуществовали те и другие.. "А вам не удавалось
рассмотреть, что это там, в тумане, за насыпью?"
"Это корабли, на которых прилетели все, живущие здесь. Там и твой
корабль. И наш..."
Сердце в груди бухнуло оглушительно - ну прямо на весь берег.
Корабли. Так вот почему силуэты показались Сергею знакомыми, он только
не позволил себе узнать их... И громада транспортно-разведывательного
медлительного тяжеловоза из серии, подаренной землянами "обиженному"
народу Ван-Джуды, и его собственный стройный почтарь-малыш по
сравнению с этим грузовиком.
А ведь на свой корабль пинфины смогут погрузить всех.
Он старательно оделся, и от влажного комбинезона озноб прошел по
всему телу. Совсем не отдохнул, поспать бы тут, на бережку... Так ведь
некогда.
"Вы не очень проголодались? - пинфины смущенно моргнули. - Тогда
подождите меня еще несколько минут!"
Он долго и старательно рвал траву, жгуче сожалея, что не захватил
из пещеры перчаток. Пинфины подкатились на коротеньких своих ножках,
ни слова не спрашивая, помогли. Когда набрался порядочный стожок,
Тарумов подтащил его к подножию насыпи, по привычке бормоча:
- Знать бы, где упасть - соломки бы постлать, как говаривали у
нас на Земле, когда солома была предметом сельского ширпотреба...
Пинфины по-прежнему молчали, погладывая на него сочувственно и
боязливо.
- Ну, я пошел.
Он тщательно ощупал крутой бок насыпи, нашарил выбоинку и ободрал
с нее мох. Поставил ногу, поднялся на полметра. Сновав нащупал
выбоинку, принялся драть скрипучую зелень. Мертвые глаза тупо и
холодно глядели ему в затылок.
Он поднялся на эту насыпь, выпрямился во весь рост и успел
прикинуть на глазок, что до смутно чернеющей громады сбившихся в кучу
космических кораблей отсюда по прямой метров триста, не более, как
затылок резанула знакомая обжигающая боль и лапа исчерна-зеленого
тумана, мгновенно собравшегося в один ком швырнула его назад, на столь
заботливо подстеленную им самим травку.