"Ольга Ларионова. Сотворение миров" - читать интересную книгу автора

человека? Не знаю, как ты, а я в нее поверил с первого момента, и не
только потому, что красота - почти неопровержимый аргумент.
Дело в том, что мое преступление, тогда, десять лет назад, было, если
можно так выразиться, уничтожением любви. И теперь я мог рассчитаться той
же монетой. С кем? Со вселенной, наверное. Ты уж прости меня за
высокопарность.
Я был почти счастлив, Гейр, потому что я полюбил этот мир, и он платил
мне тем же. Я, как средневековый философ, уверовал, что моя любовь
обращается жизненной силой, питающей моих подопечных. Доказательство было
налицо - нигде окрест я не видел столь буйного и радостного цветения. И
это зимой!
В хорошенькие дебри завела меня интуиция, а?
А теперь я скажу тебе, если успею, как на самом деле обстоят дела.
Помнишь, Веня все ловил какое-то живительное излучение? Мы только
отметили, что оно присутствует, хотя и не фиксируется никакими приборами.
И забыли о нем.
По-видимому, не гуманоиды, а вот это самое излучение необходимо для
существования жизни. А мы и те, что были в прошлом, его только включали,
инициировали. Курковый эффект. Сами по себе мы всем этим лютикам нужны не
больше, чем статуя Венеры Милосской. А то, что вблизи меня они росли с
повышенной интенсивностью, доказывает только наличие взаимодействия между
этим пока не опознанным излучением и каким-то из многочисленных полей,
создаваемых организмом человека.
Детишки подросли и, как тигрята, переступившие границу млекопитания,
"потребовали "мяса". Все просто, осуществляется закон борьбы за
существование, и никаких тебе абстрактных законов всеобщей любви. После
меня они начнут с хрустом лопать друг друга. Вот видишь, как все просто,
когда вместо плохой интуиции включаешь хотя и не блестящий, но абсолютно
здравый смысл.
Я знаю, что скутер уже идет - наверное, нырнул в подпространство, - но
он далеко, а этот рыжий кашалот совсем близко. Объем цветочной чашечки
таков, что весь мой домик поместится в ней. Сейчас загляну в заднее
окно... Так и есть. В комнате все красным-красно, створки лепестков
закрываются. В спину мне смотрит здоровенная черная колба - пестик. Как
только сядут аккумуляторы, он пробьет окно. Это мне подсказывает интуиция.
А вот что так пахнет? Разорвался пакет со специями. Нет. Гейр! Запах,
Гейр..."
Лепестки гигантского мака сомкнулись, словно створки алой тридакны, но
человек, защищенный такой хрупкой и недолговечной коробочкой, как
десантный домик, уже ничего не слышал.
Не услышал он и того, что произошло спустя всего несколько часов.


Он проснулся от солнца, бившего ему прямо в лицо. Поднялся, держась за
гудящую голову. Пошел к окну - пол под ногами пружинил, словно домик
оседал в болото. Дверь входного клапана покачивалась, аккумуляторы стояли
на нуле. С полным безразличием Кирилл глянул наружу - и ужаснулся.
Под ним была мертвая свалка растений. Домик стоял на каких-то бурых
пожухлых лоскутьях, под которыми виднелись полегшие витые стволы.
Он перевел взгляд - метрах в пятидесяти высилась гряда свежеотваленной