"Ольга Ларионова. Лабиринт для троглодитов (Трилогия: Соната моря, Клетчатый тапир, Лабиринт для троглодитов.)" - читать интересную книгу автора

процедил он сквозь зубы, и лицо его было совсем не прежним, смеющимся, -
стреляете сносно..."
Если бы не эта неожиданная смесь отчаянья и усталости, она попросту
подумала бы, что он хочет пальнуть вверх от избытка чувств. Может, у них так
принято. Но она по-настоящему перепугалась, когда в какой-то миг ей
показалось, что этот ненормальный сунет пистолет ей и заставит стрелять в
кого-то...
Ничего подобного. Он вскинул руку, и она, невольно следуя за его
движением, глянула влево, вдоль корпуса исполинского корабля, и на фоне
золотисто-коричневого закатного облака увидала силуэт великолепного оленя,
который небезуспешно разносил довольно шаткую ограду космодрома. Белоснежные
рога подымались над изящной головой так легко, что казалось - над черной
развевающейся гривой бьет живой фонтан. Гривистый олень, значит. Чудо-то
какое! В каталогах Сусанина, успевших дойти до Большой Земли, его не
значилось, да и много ли могло поместиться в двух компактных катушках
феррографа! Да еще к тому же сколько места отнимал постоянный рефрен:
специалистов, специалистов, и именно по дальним планетам!
Впрочем, этого требовали со всех осваиваемых планет...
Выстрел хлопнул совсем негромко, и тотчас же впереди, там, где сильные
ноги оленя крушили бревенчатый заборчик, полыхнул столб веселого, брызжущего
искрами огня. Огромная бенгальская свеча вымахала чуть ли не в
ползвездолета, и в ответ из кабинки опускающегося лифта тоже принялись
радостно и беспорядочно палить, отчего в небе послушно расцвели многоцветные
укропные зонтички. Вольно или невольно они были направлены в одну и ту же
сторону, если только Варвара не ошибалась, то на здешний юг, и вскоре
оказалось, что все правильно, потому что там, за кромочкой бурых гор, тоже
затеплилось ответное радужное сияние. Значит, увидели и тоже палили от
избытка чувств. Конечно, этому зареву могло быть и другое объяснение, но оно
как-то не приходило в голову.
Все правильно, говорила она себе, здесь такие порядки, такие законы.
Надо оглядеться, прикинуть все на собственных ладонях (она даже приподняла
свои широкие суховатые ладошки, словно взвешивая на них невидимое добро и
зло). И стрельба под ноги этому сказочному оленю, несколько веков назад
приснившемуся великому причуднику Карло Гоцци, тоже в порядке вещей. Ладошки
непроизвольно потерлись друг о друга - не то стряхивали что-то постороннее,
не то зудели... Нет, не принимало Варварино нутро некоторых здешних
традиций. Категорически.
Бенгальский столб медленно опадал, на посадочной площадке становилось
совсем темно. Там, где несколько секунд назад пронзительное желтое солнце
выметывало лучи прямо из-под брюха исполинского оленя, уже никого не было.
Только далекие косые жердочки поломанного забора перечеркивали тусклую
лунообразною краюшку светила, затуманенного надгорным облаком. Горы, со всех
сторон горы. Под снижающимся кораблем она тоже видела одни скальные массивы.
И почему, отправляя ее, Полубояринов как-то задумчиво проговорил: "Это ведь
еще та степь..."
Кабинка лифта со скрежетом плюхнулась на амортизатор, и только тогда
Варвара почувствовала, что на ее плече больше нет властной чужой руки.
- Осьмуха, забор чинить! - рявкнул шофер кибу-осьминогу и ринулся
навстречу прибывшим.
В темноте возле лифта что-то восторженно кипело, фыркало, хлопало.